Первая дочь

– Я не м-могу г-говорить, – опять возразил Байр.

– Это твоя слабость. Но слабость может сделать человека мудрым. Ты будешь больше слушать. Подумаешь, прежде чем сказать. Никогда не сочтешь себя всемогущим и всезнающим. Ты будешь говорить только то, что имеешь в виду.

– Я не хочу у-уходить, д-дядя.

– И я не хочу, чтобы ты уходил. Но то, чего нам хочется, не всегда лучше для нас. Ты должен уйти, Байр. И ты должен уйти сейчас.

* * *

– Ты не можешь уйти, – сказала Альба, когда они остались в святилище вдвоем.

Байр молчал и с несчастным видом смотрел на свою маленькую подопечную.

– Кто будет смотреть за мной? Кто будет любить?

– За т-тобой присмотрят х-хранители. Дагмар п-присмотрит.

– Это не одно и то же. Дагмар не играет. Он не может лазать по деревьям и носить меня на спине. Он не смеется и не слушает мои истории. Он… не ты.

Байр поднял девочку на руки и порывисто прижал к себе, чего обычно не делал.

– Ты вернешься? – спросила Альба. Слезы уже ручьями бежали по щекам, и лиф платьица намок.

Он кивнул, не осмеливаясь заговорить. Его бедный язык наверняка сразу застрял бы во рту.

– Обещаешь?

Байр снова кивнул. Он гладил ее падающие на плечи волосы.

– Скоро? – всхлипнула она.

– Н-н-не скоро.

Она заплакала еще сильнее, а Байр стиснул челюсти, пытаясь сдержать эмоции. Айво видел его возвращение.

– Ты станешь взрослым, – рассказал ему верховный хранитель. – Принцесса вырастет. И ты ей понадобишься. Тогда и вернешься. Но только тогда.

– П-пожалуйста, Альба, не п-плачь, – просил он.

– Ты должен вернуться хотя бы на мой день рождения. Хотя бы! – рыдала она.

Байр покачал головой. Скоро ей исполнится восемь лет, но пройдут годы, прежде чем он вернется, если вернется вообще. Должен вернуться. Он нужен Альбе.

– Я в-вернусь, – поклялся он.

– Дай я посмотрю в твои глаза, – потребовала принцесса и откинула головку как можно дальше, чтобы видеть его лицо, нависающее над ней.

Глазки ее были такие заплаканные, такие грустные, что Байр даже не мог представить, как он вообще сможет с ней расстаться. Альба вглядывалась в лицо Байра, а свечи святилища отбрасывали на стены прыгающие тени, будто вокруг собралось семейство ревнивых богов, забирающих его у девочки.

– Назови меня по имени, – потребовала принцесса.

– Альба. – Он произнес это медленно, чтобы не запнуться.

– Скажи мне словами, что мы снова будем вместе. – Альба хотела убедиться, что он говорит правду.

– Я у-увижусь с т-тобой с-снова.

Принцесса тяжело вздохнула, но поняла, что он говорит правду. Альба так долго смотрела в его глаза. Всю жизнь. И всегда знала, когда он лжет.

19

ВОКРУГ ХРАМА СПУСТИЛИСЬ сумерки, а вместе с ними явились и ярлы. Дред намеревался помалкивать про свои планы относительно Байра, но молва уже разнеслась. Рядом с ним стояли шестеро воинов Долфиса. Их косы были заплетены, ноги обуты в сапоги, лошади готовы, палатки свернуты. Многие сочли бы неуместным скакать в ночь, но волки легко находят дорогу в темноте, и воины Долфиса предпочитали путешествовать по ночам. Дреду не терпелось уехать. Когда мальчик покинет храм, Дагмар уведомит короля. Назначат нового защитника для принцессы, вокруг храма и внутри него введут дополнительные меры безопасности. Но мальчик сопротивлялся. Шли часы, Дред и его люди ждали, когда же наконец они отправятся в путь.

Айдан из Адьяра планировал уехать на рассвете, Бенджи из Берна тоже. Они вместе поскачут на север, потом ярл Берна со своими людьми свернет на восток, к скалам и морю, отделяющим один клан от другого. Лотгар и Йозеф обычно делали так же – ехали на запад вместе, потом их пути расходились в Лиок и Йоран. Эрскин, как всегда, отправится на юг, хотя ему и его воинам вроде бы не сильно хочется возвращаться домой. В последние годы земли Эрскина подверглись сильнейшим нападениям, и, хотя на время уборки урожая война затихла, никто не верил, что с ней покончено. Для воинов Эббы турнир стал передышкой; они в ней отчаянно нуждались, хотя вряд ли могли себе позволить. Пока проводились состязания, Эрскин тратил большую часть времени на предупреждения о дальнейших нападениях и просил остальных ярлов поддержать его живой силой и продовольствием. Эбба – самая южная часть Сейлока – занимала один из лучей звезды; этот полуостров с гладкой береговой линией омывали волны самого спокойного из морей. Эти земли являлись наиболее незащищенными и дорого платили за это.

Именно Эрскин заметил Дреда и его людей, ожидающих снаружи храма. И именно Эрскин угадал его намерения.

– Ты признал мальчика из храма, Дред. Так вот почему ты медлишь? – произнес Эрскин.

Дред решал, стоит ли отвечать. Его люди подошли ближе; неподалеку фыркали их лошади. Было ясно, что они чего-то ждут. Проявив выдержку, Дред рискнул отделаться полуправдой.

– Ну да. Он принял мое признание. И уезжает сегодня с нами.

Эрскин не стал спорить. Он просто развернулся и пошел искать подкрепление. Эрскин слишком долго воевал. Он боялся за храм, сердце кланов, и ему требовалось благоволение короля. Дред понял, что так просто уехать не получится.

Выругавшись, он повернулся к своим воинам.