Первая и последняя свобода

КРИШНАМУРТИ: Мы хотим знать, что это за состояние, которое может быть только тогда, когда нет ни знания, ни узнающего; мы хотим знать, какое отношение это состояние имеет к нашему миру повседневной деятельности, повседневных занятий. Мы знаем, какова наша нынешняя жизнь — печальная, тягостная, постоянно наполненная страхами, ничего постоянного; мы знаем это очень хорошо. Мы хотим знать, какое отношение то другое состояние имеет к этому, — и если мы отложим в сторону знание, станем свободны от наших воспоминаний и так далее, какова тогда цель существования?

Какова цель нашего существования, каким мы его знаем сейчас? — не теоретически, но на самом деле? Какова цель нашего повседневного существования? Только выжить, не так ли? — со всем этим страданием, со всем этим горем и неразберихой, войнами, разрушениями и так далее. Мы можем изобрести теории, мы можем сказать: «Так не должно быть, должно быть что-то другое». Но это всё теории, они — не факты. То, что мы знаем, это неразбериха, боль, страдание, бесконечные антагонизмы. Мы знаем также, если мы вообще осознаём, как они возникают. Цель жизни, от мгновения к мгновению, каждый день — уничтожить друг друга, эксплуатировать друг друга, либо индивидуально, либо коллективом человеческих существ. В нашем одиночестве, в нашем страдании мы стараемся использовать других, мы пытаемся убежать от самих себя — путём развлечений, через богов, через знание, через всяческие формы веры, через отождествление. В этом наша цель, сознательно или подсознательно, так мы сегодня живём. Существует ли более глубокая, более широкая цель за пределами всего этого, цель — не от неразберихи, не от приобретений? Имеет ли это не требующее усилий состояние какое-либо отношение к нашей повседневной жизни?

Несомненно, оно вообще не имеет отношения к нашей жизни. Как оно может иметь? Если мой ум в смятении, мучится, прилагает отчаянные усилия, страстно борется, одинок — как он может быть связан с чем-то, что не от него самого? Как может истина быть связанной с ложным, с иллюзией? Мы не хотим признать это, ведь наша надежда, наше смятение заставляют нас верить во что-то большее, более благородное, что, как мы говорим, связано с нами. В своём отчаянии мы ищем истину, надеясь, что с открытием её отчаяние наше исчезнет.

Итак, мы можем видеть, что запутавшийся ум, ум, охваченный скорбью, ум, осознающий свою собственную пустоту и одиночество, никогда не сможет найти то, что вне его самого. То, что за пределами ума, может обрести бытие, только когда причины смятения, страдания, рассеяны или поняты. Всё, что было мною сказано, о чём я говорю — как понять себя самих, ведь без самопознания иного нет, иное — лишь иллюзия. Если мы можем понять всеобщий процесс самих себя, «само», каждый миг, от мгновения к мгновению, мы увидим, что при прояснении нашего собственного смятения, беспорядка, то, иное, обретает бытие. Тогда переживание того, иного, будет иметь отношение к этому. Но это никогда не будет иметь отношения к тому, к иному. Будучи по эту сторону занавеса, будучи во тьме, как можно иметь переживание света, свободы? Но когда однажды имеет место переживание истины, тогда вы можете соотнести, связать его с этим миром, в котором мы живём.

Если мы никогда не познаём, что такое любовь, а знаем только постоянные ссоры, страдания, конфликты — как можем мы испытать ту любовь, что не от всего этого? Но когда однажды мы переживаем такое — тогда мы больше не беспокоимся выяснять отношения. Тогда любовь, разум — в действии. Но чтобы испытать такое состояние, все знания, накопленные воспоминания, действия самоотождествления должны прекратиться, так, чтобы ум был неспособен к каким-либо проецируемым ощущениям. Тогда, в переживании такого, в этом мире имеет место действие.

Несомненно, это и есть цель существования — выйти за пределы эго(само)центрической активности ума. Переживая такое состояние, которое не измеримо умом, — тогда само переживание этого создаёт внутреннюю революцию. Тогда, когда есть любовь, нет никаких социальных проблем. Не существует никаких проблем любого рода — когда присутствует любовь. Из-за того, что мы не знаем, как любить, мы имеем социальные проблемы и системы философии о том, что делать с нашими проблемами. Я говорю, эти проблемы никогда не могут быть решены никакой системой, ни слева, ни справа, ни из середины. Они могут быть разрешены — наше смятение, беспорядок, наше страдание, наше саморазрушение, — только когда мы сможем пережить то состояние, которое не является проецированием «само», нашего «я».

38. Об изменении

ВОПРОС: Что вы подразумеваете под изменением?