Первая книга мечей

На всякий случай они еще раз прочесали окрестности и даже прошли немного вверх и вниз по реке, предположив, что если Нестор утонул, то его тело неизбежно должно застрять где-нибудь неподалеку в камышах.

Но они так и не обнаружили следов — ни человека, ни меча.

Наконец Барбара решительно заявила:

— Если его арестовали, значит, он уже далеко. А если мертв — значит, мертв. Если же он убежал, то найти его мы тоже не сможем, ведь мы не знаем, в какую сторону он пошел. Так что лучше нам позаботиться о самих себе и выбираться отсюда. А то не ровен час, нагрянет еще один патруль. Твоего меча, Эйнар, здесь тоже нет. Если его унес Нестор и нам удастся его найти, то ты снова получишь свой меч.

— И куда же мы поедем? — по-детски растерянно спросил Бен.

— К сиру Эндрю, — твердо ответила девушка. — Нестор будет искать нас только там.

— Но что мы там будем говорить? Что будем делать? Ведь сир Эндрю приглашал Нестора, а не нас.

— Мы скажем, что Нестора задержали кое-какие дела. — Барбара ободряюще похлопала растерянного парня по плечу. — К тому же меч Нестора остался у нас. Ведь таким мечом ты убьешь любого дракона, правда? Это ведь даже Эйнару по плечу оказалось, а он много младше тебя.

Бен испуганно взглянул на девушку и с сомнением протянул:

— Думаю, по дороге нам стоит еще раз все хорошенько обсудить.

Глава 8

В королевской темнице сира Эндрю Доброго находились двое. Первый, тот что был помоложе, сидел на крашеной табуретке внутри чистенькой свежевыбеленной камеры. Второй, что был постарше и одет получше, уютно расположился на стуле перед отделявшей его от камеры толстой решеткой и читал заключенному вслух одну из древних книг. Справа и слева по коридору было еще с полдюжины чистеньких, недавно отремонтированных и на удивление светлых и хорошо проветриваемых камер, но все они пустовали. Несмотря на то, что тюрьма располагалась на полуподвальном уровне, окон было достаточно, хотя они и находились высоко под потолком.

В другом, дальнем, конце коридора с голыми каменными стенами были еще камеры, и вот в них-то жильцов было достаточно. Но ни один из них не был человеком. Некогда сир Эндрю решил, что камеры по большей части пустовавшей темницы отлично подходят для питомцев из его личного зверинца. Поверх решеток из толстых прутьев на окна и двери натянули сетки — и звери и птицы получили новый дом.

В этом крыле донжона окон было гораздо больше, и с этой стороны в коридоре было намного светлее. Молодой человек, являвшийся на данный момент единственным заключенным, притворяясь, что слушает, на самом деле с изрядной долей удивления разглядывал эту необычную темницу с окнами и белыми стенами. Капару (по крайней мере, это единственное имя, на которое он привык отзываться с детства) был худым тонкокостным юношей с узким лицом и прямыми темными волосами. Его поношенная, заплатанная одежда и темный загар свидетельствовали о том, что за решеткой он оказался недавно, а до этого долгое время редко ночевал под крышей. Его взгляд блуждал по стенам удивительной камеры, а тонкие нервные пальцы беспрестанно машинально ощупывали запястья, словно были не в силах поверить, что на них нет кандалов. Время от времени он, встрепенувшись, прислушивался к доносившимся с другого конца коридора странным бодрым вскрикам.

За свою недолгую жизнь Капару уже успел навидаться всяких тюрем и застенков, но то, что он увидел здесь, привело его в крайнее замешательство. Одного наличия света и чистого воздуха уже хватало, чтобы было от чего обалдеть. Да, глаза ему не изменяют — в камере, которой заканчивался его конец коридора, в толще крепостной стены были прорублены окна в рост человека, и сквозь них до него долетало дыхание теплого летнего ветра. Казалось, что отсюда легко можно уйти прямо через окно. А на улице раздавались музыка и веселый шум толпы — это началась ярмарка.

Еще откуда-то, но явно изнутри донжона доносился звук падающих капель. Но в такой чистенькой светлой комнатке этот звук не навевал уныния, скорее он напоминал о прозрачных родниках на воле. А еще больше — о хрустальной озерной воде, которую можно пить из сложенных ковшиком ладоней. Замок сира Эндрю стоял на монолитной скале и возвышался над городом, но позади него было большое озеро и пол тюрьмы находился лишь немногим выше его уровня.

Неподалеку от табурета на полу стояла металлическая миска, в которой лежал изрядный кусок хлеба (причем мягкого хлеба, из хорошей муки и без червей!), и глиняный кувшинчик со свежей питьевой водой. Каждый раз, когда узник бросал взгляд на хлеб, его левая нога рефлекторно дергалась — но в этой чисто вылизанной темнице явно не было ни одной крысы, и некого было отпугивать от своей еды. Но самое большое недоумение у него вызывала стоящая рядом с кувшином небольшая вазочка с цветами. Каждый раз, когда его взгляд падал на нее, Капару отказывался верить своим глазам.