Первая книга православного верующего

Чтобы наглядно представить отношение Господа Иисуса Христа к ветхозаветному нравственному закону, состоящее в том, что Господь и сохраняет старое, и привносит новое, проведем параллель с отношением Моисеева еврейского закона к законам других народов, языческих. По букве Моисей немного прибавил в десяти заповедях к тому, что было известно человеческому роду до него. Что убийство, непочтение к родителям, нарушение супружеской верности и т. д. являются преступлениями, было известно не только евреям. Потому заповеди декалога в более или менее полном виде встречаем и у других народов, особенно в египетской «Книге мертвых». Но тем не менее израильский народ чтил Моисея как своего нового законодателя. Новое здесь заключается, во-первых, в толковании старого закона, доведенном до обязанности любить ближних, а во-вторых, закон дан от лица всемогущего и святейшего Яхве, учреждающего отныне новый порядок в жизни. Таково же положение Господа Иисуса Христа по отношению к ветхозаветному закону. По букве Он не сообщает нового закона; но Он сообщает его в таком возвышенном смысле, что закон поистине является доселе неизвестным, следовательно, новым. Кроме того, учредивши Новый Завет Своим явлением на землю и искупительной жертвой, Он сообщает новую, плодоноснейшую почву для нравственного делания и успешного исполнения заповедей.

Главное начало христианской нравственности

В чем состоит сущность нравственности, или ее главное начало? Сущность нравственности должна объединять в себе те ее стороны, которые мы обнаружили в ней. А в ней обнаружены свобода и закон, которые и должны совмещаться в нравственности. И те нравоучители, которые выставляют односторонне или свободу, или закон, проповедуют неистинное начало нравственности. Мы начнем с обозрения этого неистинного начала.

Выставляющие на вид первым делом свободу, изменчивое чувство, проповедуют эвдемонизм (этическое направление, признающее критерием нравственности и основой поведения человека его стремление к достижению счастья) или утилитаризм (социальный эвдемонизм). В значении главного начала нравственности они ставят счастье в обычном смысле этого слова. По этой теории, деятельность человека должна быть направлена к его благоденствию, к счастью. Такое начало часто приводится в философском и вообще естественном нравоучении. Но оно иногда встречается и в богословском нравоучении.

Христианину очень часто приходится предпочитать скорбные часы жизни часам веселым и привольным. Иногда бедствующего христианина мы невольно признаем более счастливым, чем иного благоденствующего. По слову Священного Писания, нам необходимо идти узкой дорогой и проходить тесными воротами (Мф. 7, 13–14). Нам необходимо отвергнуться себя и взять крест свой (Мф. 16, 24). Мало того, не может быть побуждением к нравственности и обещанное вечное блаженство, т. е. нельзя сказать, что мы должны поступать согласно с волей Божией главным образом ради получения вечной награды. Такое побуждение было бы нечистым, своекорыстным, эгоистичным и эндемонистическим.

Для избежания нечистоты нравственности другие нравоучители становятся на одностороннюю точку зрения закона, или божественной воли. Они говорят: «Бог не потому хочет добра, что добро само по себе добро, а, наоборот, добро потому и добро, что его хочет Бог». И если бы Бог назвал добром противоположное тому, что называется добром, то мы его должны были бы признавать добром. Очевидно, здесь божественная воля представляется безосновательным произволом, и относится она насильственно к человеку.

Но даже имея правильный взгляд на божественную волю, нельзя ограничиться только законодательной волей Божией. Спрашивается, в чем же состоит воля Божия и на каком основании она одно предписывает как добро, а другое отвергает и запрещает как зло? Кроме того, для основания нравственности необходимо, чтобы объективная воля Божия была воспринята субъективной волей человека и было бы согласие человека на исполнение воли Божией, чтобы она стала силой, влекущей человека. Истинная нравственность возможна только в форме свободы, она должна исходить из доброго сокровища сердца (Мф. 34, 35).

Иные богословы указывают на «совершенство» как на сущность нравственности. И в Священном Писании сказано: «Будьте совершенны, как Отец ваш небесный совершен есть» (Мф. 5, 48). Но спрашивается: в чем же состоит совершенство? В чем состоит совокупность совершенства, по выражению Апостола? (Кол. 3, 14). Очевидно, идея совершенства есть идея формальная, но нам необходимо еще знать реальное содержание нравственности.

Еще чаще указывают на «богоуподобление» как на начало нравственности. И в Священном Писании мы часто призываемся уподобляться Богу. Сотворил Бог человека именно для того, чтобы он сделался подобием Божиим. Но спрашивается: в каком случае мы уподобляемся Богу? В чем состоит сущность жизни Божией, которую мы должны воспроизводить в своей жизни?