Первая красавица

МОСТ РАЗВОДИТСЯ В ПОЛНОЧЬ Драма в одном действии

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

К л и м о в  М а т в е й  Г а в р и л о в и ч — смотритель моста.

Н а д я — его дочь.

Ф е д о р — рабочий завода «Новый Лесснер».

П р а п о р щ и к.

С о л д а т.

Действие происходит в Петрограде в ночь с 24 на 25 октября (7 ноября) 1917 года.

Машинное отделение, устроенное внутри каменного быка, в разводной части моста через Неву. Это тускло освещенный бетонный колодец, где справа виден край большой шестерни лебедки, пульт сигнализации, развешаны запасные керосиновые фонари, ведра, инструмент для тушения пожара.

Слева — узкая дверь, ведущая на железную лесенку, по которой можно подняться к перилам моста.

В помещении тесно. Стены образуют угол, похожий на нос корабля. В смотровых окошках чернеют беспокойные воды осенней реки, колеблется пламя береговых костров. То и дело слышно, как завывает ветер да откуда-то издалека доносится ружейная и пулеметная перестрелка.

В эту историческую ночь, когда растревоженный город не спал, решая судьбу Великой революции, в машинное отделение, стараясь быть незамеченными, вошли двое: Н а д я — худенькая девушка в черном жакете, поверх которого повязан большой шерстяной платок, и  Ф е д о р — паренек с курчавыми волосами, в потертой кожанке и сбившемся набок картузе. В руках у него несколько винтовок.

Ф е д о р (прикрыв дверь). Кажется, обошлось. Не заметили. (Кладет винтовки на пол.)

Н а д я. Страшно-то как, кругом стреляют, на Миллионной пушку поставили. Я барыне заявила расчет. Целый день по очередям стой, а за такое жалование теперь и бареток не купишь. Лучше дома сидеть.

Ф е д о р. Это верно.

Н а д я. Думала, ты уже не придешь.

Ф е д о р. Не мог я раньше. В штабе поручение дали оружие переправить, а мост с той стороны у юнкеров. Ну, я лодку достал, а высадиться негде, патрули по берегу ходят. Вот я и посвистел. Батя не слышал?

Н а д я. Нет. Только, когда ключ от машинного брала, спросил, зачем это. Я сказала — полушалок давеча оставила, не пропал бы.

Ф е д о р. Небось сердится на меня?

Н а д я (подернув плечами). Ну уж.

Ф е д о р. Говори, чего скрытничать. Знаю ведь.

Н а д я. Ревматизма проклятая его одолела. Как время к ночи — мается, весь свет ему немил.

Ф е д о р (вздохнув). Эх, Федя, Федя-винтик! Что тут будешь делать? Вот если жизнь новая начнется, поедет Матвей Гаврилович на теплые воды лечиться, как буржуй.

Н а д я. Скажешь тоже. Нынче живыми бы остаться. Это здесь под мостом тихо. В быке, как под землей, сидим. (Спохватилась.) Ты лодку-то не упустил? Смотри, унесет течением.

Ф е д о р. Внизу привязал. Ее с берега не видать. А эти (кивнув на винтовки) надо где-нибудь здесь спрятать. Вон хоть под лебедку положим.

Н а д я (в страхе). Ой, что ты! Батя найдет, не жить мне тогда.

Ф е д о р. Не узнает. Я мешковиной прикрою.

Н а д я. Нет, Федя, придет он на дежурство да вдруг глянет.

Ф е д о р (прячет винтовки). Не придет. Ну… ну, хочешь — скажу? Только чтоб никому ни слова. Сегодня, скоро, красногвардейцы с Выборгской, с Петроградской поедут мимо, Зимний брать. Тогда и это оружие прихватят. Недолго ему лежать.

Н а д я. А может, не поедут?

Ф е д о р. Поедут, точно говорю.

Н а д я. Откуда ты знаешь?

Ф е д о р. Так Ленин сказал.

Н а д я. А ты хоть видел его когда-нибудь?

Ф е д о р. Видал.

Н а д я. Врешь.

Ф е д о р. Чего это я тебе врать буду. Вот на пасху, на второй день, ты еще сердилась, что я не пришел, а мы всем заводом его встречать ходили. И речь его у вокзала слышал. Да только не хотел, чтобы батя твой знал.

Н а д я. О чем же говорил Ленин-то?

Ф е д о р (приподнято). А говорил он, Надежда Матвеевна, что будет у нас с вами свое, рабочее счастье, если сумеем мы капиталистов и помещиков одолеть. И называется все это социалистической революцией. И войну чтобы долой.

Н а д я. Да, слова хорошие. А будет ли, это кто знает.