Первая красотка в городе

— Тебя я хочу выебать первым, миленький. Тот меня не очень-то заводит.

— Это ничего, — ответил Дьюк.

Он разлил еще раз на троих. Когда Гарри вернулся, Дьюк сообщил ему:

— Она трахнет меня первым.

— Кто сказал?

— Мы сказали, — ответил Дьюк.

— Точно, — поддакнула Джинни.

— Я думаю, надо взять ее с собой, — сказал Дьюк.

— Сначала поглядим, как она трахается, — ответил Гарри.

— Я свожу мужчин с ума, — сказала Джинни. — Мужики от меня благим матом орут. У меня самая тугая пизда во всем штате Калифорния!

— Ладно, — сказал Гарри, — давай проверим.

— Сначала налейте мне еще, — ответила она, допивая залпом то, что оставалось.

Дьюк восполнил.

— У меня тоже кое-что имеется, малышка, я тебя могу напополам разворотить!

— Только если ногу туда засунешь, — встрял Гарри.

Джинни лишь ухмыльнулась, пья. Допила.

— Давай, — сказала она Дьюку, — чего тянуть?

Джинни подошла к койке и стащила с себя платье. На ней остались голубенькие трусики и застиранный розовый лифчик, скрепленный на спине булавкой. Дьюку пришлось эту булавку откалывать.

— Он что — смотреть останется? — спросила она Дьюка.

— На здоровье, если хочет, — ответил тот. — Хули нет?

— Ладно, — согласилась Джинни.

Они залегли под простыни. Прошло несколько минут разминки и маневров; Гарри наблюдал. Одеяло сползло на пол. Гарри видел лишь колыханья довольно грязной простыни.

Затем Дьюк взгромоздился. Гарри смотрел, как его задница подскакивает под полотном.

Затем Дьюк выругался:

— Ёбть!

— Чё такое? — спросила Джинни.

— Я выскользнул! Ты же вроде сказала, что у тебя там тесный гробик!

— Давай вложу обратно! Мне кажется, ты и внутрь еще не попал!

— Ну куда-то же я попал! — ответил Дьюк.

И Дьюкова задница запрыгала снова. Вообще не надо было говорить этому пиздюку про золото, думал Гарри. А сейчас еще и сучка эта на шею сядет. Могут против меня стакнуться. Конечно, если он случайно коньки отбросит, я ей, наверно, больше понравлюсь.

Тут Джинни застонала и давай молоть языком:

— Ох, миленький мой, миленький! Ох господи, миленький, ох бож-же мой!

Какой пиздеж, подумал Гарри.

Встал и подошел к окну. Зады ночлежки выходили аккурат на съезд с голливудской трассы на Вермонт. Он смотрел, как машины светят фарами и мигают поворотниками. Его всегда изумляло, что некоторые так торопятся в одну сторону, а некоторые в то же самое время — в другую. Кто-то из них не прав, либо это просто грязная игра. Снова раздался голос Джинни:

— Я щас КОНЧУ! О бож-же мой, я щас КОНЧУ! О бож-же м-мой! Я…

Хуйня, подумал Гарри и повернулся глянуть. Дьюк пыхтел изо всех сил. Глаза Джинни, казалось, остекленели; она уставилась прямо в потолок, прямо в голую лампочку; и такая остекленевшая — то есть, по-видимому, остекленевшая — она смотрела Дьюку за левое ухо…

Наверное, придется все-таки пристрелить его на этом полигоне, подумал Гарри. Особенно если у нее там гробик тесный.

золото, столько золота.

Новичок

В общем, слез я со смертного одра, выписался из окружной больницы и устроился экспедитором. По субботам и воскресеньям — выходные, и как-то в субботу мы с Мадж все и обсудили:

— Смотри, крохотуля, я обратно в эту благотворительную палату не тороплюсь. Следует найти такое, что мешало бы мне кирять. К примеру, сегодня. Делать нечего — можно только нарезаться. А кино я не люблю. Зоопарки — глупо. Ебаться весь день мы с тобой не можем. Вот проблема.

— Ты на ипподроме когда-нибудь бывал?

— Это еще что?

— Лошадей гоняют. А ты на них ставишь.

— А какой-нибудь ипподром сегодня открыт?

— Голливуд-Парк.

— Поехали.

Мадж показала, как добраться. До первого заезда оставался час, и стоянка была вся под завязку. Пришлось оставить машину чуть ли не в полумиле от входа.

— Сюда, похоже, много народу ездит, — заметил я.

— Это точно.

— А что делать, когда придем?

— Ставить на лошадь.

— На какую?

— На какую хочешь.

— И деньги можно выиграть?

— Иногда.

Мы заплатили за вход, и тут нам замахали бумажками мальчишки-газетчики:

— Хватайте своих победителей! Вам деньги нравятся? Здеся все ваши рискованные ставки!

Стояла будка, в ней сидело 4 человека. Трое продавали свои выборки по 50 центов, четвертый — по доллару. Мадж велела мне купить 2 расписания заездов и Программу Бегов. В Программе, объяснила она, приводится история, запись всего, чего лошади достигли. Потом растолковала ставки на победителя, на второе и на третье места, а также ставки сразу на несколько условий.

— А пиво подают? — спросил я.

— Еще бы. И бары есть.

Войдя внутрь, мы обнаружили, что все места заняты. Нашли скамейку где-то на задворках, где у них что-то вроде парка, взяли 2 пива и раскрыли Программы. Сплошь кучки цифр.

— Я ставлю на имена лошадей, — сказала она.

— Одерни юбку. Все на твою жопу уставились.

— Ой! Прости, папочка.

— Вот тебе 6 долларов. Все твои ставки на сегодня.

— Ты сама щедрость, Гарри, — ответила она.