Первая кровь

Зато я узнал фамилию Михаила Сергеевича — Смиртюков. Мне она ничего не говорила, но я давно уже понял, что функционеры позднесоветского времени куда-то потерялись из новейшей истории, которую я изучал. Их словно целенаправленно вымарали, заменив в сознании людей невнятными гайдарами, чубайсами и прочими бурбулисами. Лишь у подобных мне динозавров остались в памяти все эти безликие Долгих, Капитонов и Демичев, днями и ночами встречавшие и провожавшие делегации в аэропортах. Ну а фамилии тех, кто был хоть на ступеньку ниже рангом, не помнили и мы, ископаемые.

Дверь нам открыл Виталик, который весьма радушно поприветствовал меня, но как-то хмуро взглянул на Аллу. Я не стал зацикливаться на настроении этого великовозрастного дитяти, но вот Алла, кажется, всё заметила — и нехорошо ощетинилась. Но до прямого конфликта дело не дошло. Виталик проводил нас в большую комнату, где за круглым столом сидел Михаил Сергеевич, и благоразумно исчез.

— О, Егор, вы чуть запоздали, — с легкой укоризной сказал старик.

Вставать он не стал, но почти вежливо предложил нам с Аллой присоединиться к нему. Стулья были, правда, не гамбсовы, но тоже с легкой вычурностью, выдававшей индивидуальный заказ.

Я помог сесть Алле и уселся сам. И, кажется, заработал пару дополнительных очков в глазах Михаила Сергеевича.

— Стройка у метро, — объяснил я. — Пришлось искать, как лучше пройти. И, Михаил Сергеевич, ко мне можно на «ты». Когда вы меня на «вы» величаете, я смущаюсь.

— Хорошо, как скажешь, — старик перешел на «ты» очень непринужденно. — Стройка… да, от неё столько суеты и шума, да ещё и часть парка отъели. Но деваться некуда — молодежи нужен дворец. Егор, представь мне свою спутницу.

— Это Алла, она тоже студентка, изучает немецкий. Алла, это Михаил Сергеевич, дедушка нашего знакомого Виталия.

— Очень приятно, — Алла, похоже, оказалась где-то в окрестностях привычной для неё атмосферы и теряться не стала.

— И мне, и мне, — откликнулся старик. — Видеть новые лица всегда радость. Выпьете чего-нибудь? Коньяк, водка, вино?

Я всерьёз задумался, но потом отказался.

— Прошу прощения, но я пас. Мы только что с дня рождения, там уже выпили немного, так что, думаю, не стоит усугублять.

— О, редко можно увидеть такую разумность в употреблении… были бы все такие, наверное, и не пришлось бы думать о… неважно, — оборвал сам себя старик. — А ты, Алла? Составишь мне компанию? На Виталия надежды нет никакой, он и со мной тут сидит по обязанности. Иначе давно уже усвистал бы к своим друзьям.

Алла благосклонно составила компанию Михаилу Сергеевичу, но ограничилась бокалом белого вина, привезенного, по словам хозяина, из самой Грузии «буквально вчера».

А вот я задумался над его оговоркой. Прихлебывая горячий чай, который налил себе из электрического самоварчика — это был всё тот же чайник, только необычной формы, — я вспоминал, как трудно будет с алкоголем буквально через год. Многие магазины и отделы, торговавшие спиртным, были закрыты, оставшиеся работали считанные часы, а цены ползли вверх прямо на глазах. Я уже не помнил подробностей, но, кажется, Горбачев объявил свой «сухой закон» буквально сразу после прихода к власти. Уже потом, через много лет, мне приходилось читать про уничтожение виноградников в Крыму, Молдавии и Грузии, о том, что государство своей собственной рукой лишилось чуть ли не пятой части доходов бюджета, как взлетело производство разных суррогатов.

Мы в общаге тоже с этим столкнулись — стипендии и присылаемых родителями денег стало резко не хватать на наши запросы; приходилось экономить на других, менее важных с нашей точки зрения, вещах — вроде закуски.

Я, правда, захватил всё это только краем, в самом конце второго курса. Случившаяся женитьба заставила меня вести трезвый образ жизни, ну а после рождения ребенка я окончательно завязал с зеленым змием. Предпочитал пиво — если удавалось его достать; иногда мог позволить себе рюмку водки или бокал вина. И всё. После приобщения к братству автомобилистов у меня появилась хорошая и почти всё объясняющая отмазка — я ссылался на то, что был за рулём. Но сам-то я знал, что просто не хочу. Это «не хочу», видимо, было в мозгах. И когда мои мозги — вернее, населяющие их мысли — оказались в прошлом и в моём же теле, они быстро перестроили организм под себя. Я вспомнил, что не взял ни капли алкоголя, когда убегал от спящей Аллы в магазин. Потом лишь общий настрой заполненного музыкой зала примирил меня с бутылкой пива, а остатки наших запасов я прикончил под впечатлением от знакомства с Михаилом Сергеевичем.

Но, возможно, где-то в верхах прямо сейчас ведется активная работа по организации будущей войны с алкоголем и алкоголиками. Войны, которая будет проиграна властью, как были проиграны все предыдущие подобные войны.