Первая кровь

В общем, со своим набором перестроечных баек и отсутствием какого-либо почтения к коммунистической идеологии я буду на экзамене по этому предмету как на минном поле и с караулом на вышках. Но если лить побольше воды, то, наверное, справлюсь.

Помнится, в девяносто первом этот предмет безжалостно выкинули из учебной программы из-за несоответствия новым установкам, и целый год у первокурсников вообще не было истории. Потом она вернулась в виде более внятной «Истории России».

– Ты чего вскочил так рано?

Было уже около девяти, когда Жасым продал глаза и увидел меня, бодрого и слегка охреневшего от прочитанного.

– Доброе утро, – улыбнулся я. – Не спится что-то, решил позаниматься. Экзамены скоро, а я вообще ничего не помню. Даже то, что позавчера проходили.

Врать я не любил и в любой ситуации старался обходиться только правдой.

– Херней страдаешь, брат… – протянул Жасым. – Как там наш алкоголик?

Я посмотрел на Дёму. Он закутался в одеяло, как в кокон, но только туловищем; на ноги одеяла уже не хватило. Я еле сдержался, чтобы не укрыть его ещё и покрывалом.

– Дрыхнет, – ответил я. – Думаю, он только к обеду очухается.

– Это да… Завтракать пойдем?

В выходные мы обычно ходили в ту столовку, где подавали резиновые котлеты, но именно сегодня меня туда совсем не тянуло. Я вдруг вспомнил о более приличном заведении, что располагалось недалеко от метро – мы в нём были буквально пару раз по причине слегка задранных по студенческим меркам цен. Но кормили там не в пример лучше.

– Есть чай, колбаса, сыр, хлеб и пряники, – ответил я. – В столовку что-то не тянет. Но днем можем заглянуть в «Ромашку».

Меня ещё в первой жизни веселил советский нейминг. «Ромашкой» назывался не ближайший детский садик, а вполне респектабельный небольшой ресторанчик. Вечером его оккупировали пьяные компании, и можно было нарваться на серьезные проблемы, просто проходя мимо, а вот днем там было тихо и пусто.

– «Ромашку»? Тебе деньги откуда-то упали? – недоверчиво спросил Жасым. – Я до стипухи на мели, тогда и родители что-то пришлют.

Я помнил, что у Казаха финансовое положение было примерно таким же, как и у меня. Из нас троих только Дёму можно было назвать богачом, но тот со своим богатством обращался слишком беспечно. Так что к концу месяца в нашей комнате проходило негласное соревнование – кто больше выпросит в долг у знакомых. Побеждал обычно Дёма, но его победы особого облегчения нам не приносили – в силу его образа жизни. Впрочем, что-то из добытого им шло и на поддержание наших с Жасымом штанов.

– Я тоже не ебу дочь миллионера, если ты об этом, но мы выкрутимся, Казах. Сэкономим на ужинах – я вчера неплохо закупился, можно ещё добавить немного овощей, фруктов и каких-нибудь конфеток – и каждый день устраивать неплохой пир, не заходя в столовку. Так что шиканем немного в «Ромашке», но позже. И с бутерами сам разбирайся, не маленький. А я попробую прояснить для себя смысл жизни.

– Э… ну хорошо, брат. Давай в «Ромашку», – Казах, похоже, пребывал в некотором недоумении. – А что за смысл жизни?

– Философия, брат, – я поднял учебник по этому предмету. – Она, правда, марксистко-ленинская, но и в ней есть про то, зачем мы существуем. Хотя написано очень и очень мутно.

Я решительно открыл книгу, нашел оглавление и понял, что это надолго.

Удивительно, но следующие несколько часов меня никто не отвлекал – для нашей комнаты случай почти невероятный. Дёма продолжал похрапывать, а Жасым после завтрака немного повалялся на кровати, но потом присоединился ко мне. Вернее, он просто сел со своей стороны за стол, достал тетради с лекциями и учебники и тоже начал заниматься – но я не стал уточнять, чем именно.

Было уже хорошо за полдень, когда я решил, что на сегодня философии хватит.

– Жасым, как насчет прогуляться в сторону «Ромашки»?

Тот оторвался от своих записей и, подумав немного, кивнул.

– Можно. Только без пива, лады?

– Да смотри сам, – беспечно отмахнулся я. – Я пока не знаю, может, возьму кружку. Нам бы ещё в магаз завернуть, я татарам обещал колбасу за вчерашний подгон.

Пиво в том кафе было разливное и очень приятное – особенно под соответствующую закуску. Воблу, кстати, там тоже продавали.

– А, так вот как ты их раскрутил!

– Не, это уже потом, и я сам предложил, – ответил я.

Мы синхронно встали, также дружно посмотрели на устроенный нами бардак на столе, на спящего Дёму – и решительно принялись убирать учебники и тетради в тумбочки. Неизвестно, что придет нашему приятелю в голову с перепою.

С одеванием у меня вышел очередной затык. Я ещё вчера подумал о том, что нужно провести инвентаризацию своего гардероба, потому что совершенно не помнил, что у меня имелось из вещей к концу первого курса, но отвлекся на судьбы мира и не сделал этого. Впрочем, оказалось, что там и вспоминать было нечего.