Первая леди города, или Между двух берегов

– Ты хочешь, чтобы я в шортах поехала? Прибавится головняков, – предупредила Марина, но он был согласен на любые жертвы, лишь бы увидеть ее в суперкоротких шортах и микроскопической маечке. – Елки, как бы так волосы завернуть, чтобы по спине не болтались, – пробормотала она, пытаясь закрутить узел повыше и закрепить его шпильками.

Это не удавалось, и тогда Марина просто собрала волосы в хвост и надела бейсболку с длинным козырьком, закрывавшим почти все лицо. В таком виде ей нельзя было дать больше двадцати, она напоминала обычную девчонку-студентку на отдыхе, а никак не бандитку в бегах. Они поехали на тренировочную базу, заглянув предварительно в спальню к Ветке, но та еще спала – видимо, знакомство в клубе не только состоялось, но и прошло так, как и рассчитывала Веточка.

…Марадона, невысокий, крепкий, уже немного загоревший, стоял у бровки поля со свистком на шее и орал благим матом:

– …твою мать, куда ты бежишь?! Там что, флян с водярой стоит? Нет? Тогда какого хрена?!

Причина праведного гнева тренера – темноволосый молодой нападающий – стоял, потупив глаза, и что-то бормотал под нос.

– Хай, Марадона! – крикнула Коваль, и тот, оторвавшись от раздачи слонов, повернулся в их сторону:

– О, какой сюрприз! Марина Викторовна! С приездом! – Он направился к ним, сказав что-то негромко нападающему, отчего тот залился краской до ушей и резво понесся в сторону ворот. – Как долетели?

– Нормально, Вася. Рассказывай, что нового, – велела хозяйка, усаживаясь на трибуне под козырек и вытаскивая сигареты.

– Да что тут нового? Рассадний пропал куда-то, до сих пор его Дрозд ищет, пятерых новых игроков на просмотр привезли, вроде трое ничего, а двое никак. Свои все забегали как ошпаренные, даже денег не просят, за идею играют. – Марадона тоже закурил, стрельнув сигарету у Хохла, на что тот фыркнул:

– Тебе-то деньги платят, что ж ты японские-то куришь?

– Какие? – не поняла Марина, и Женька усмехнулся:

– «Цузие» называются!

Коваль захохотала, едва не свалившись с лавки, никогда не слышала раньше такого выражения.

– Вась, так что там с командой, играть смогут?

– Заставим! – решительно пообещал он. – Такие бабки вбухали, пусть отрабатывают! Контракты Вадим передал, я сегодня вам привезу, посмотрите, а подписывать планируем в конце сбора, когда с составом определимся.

– Ты игр много запланировал?

– Пять. Хотите посмотреть?

– Конечно, должна же я представление получить, за что деньги отдаю.

– Я тогда привезу примерный план вместе с контрактами, – сказал Васька, вставая. – Пойду, а то без меня не могут – Орехов этот для них вообще не авторитет.

– А ты бугор, конечно, – подколол ехидно Хохол как бы между прочим, но Васька не отреагировал и пошел на поле.

– За что ты его так не любишь? – поинтересовалась Марина, которую этот вопрос мучил давно. Неприязнь свою Женька демонстрировал открыто, он вообще не умел притворяться и хитрить, особенно если человек был ему противен.

– А почему я его любить должен, он не баба, – пожал плечищами Хохол. – Пить не хочешь?

– Нет.

Марина еще какое-то время понаблюдала за тренировкой, в целом осталась довольна тем, что увидела, и потянула Хохла на пляж:

– Я же должна хоть немного загореть к приезду мужа, правда?

– Еще бы! А то вдруг он тебя, белую-то, не захочет! – скривился Женька, выруливая на трассу.

– Так, ты прекратишь или нет? Мне не нравится, что ты постоянно говоришь о моем муже всякую чушь!

– Даже в мыслях не было, хозяйка! – заверил он, надевая очки, чтобы Коваль не видела его глаз, в которых плескалась злоба и досада. Внезапно он остановил машину, свернув на обочину, и уткнулся лбом в скрещенные на руле руки. – Ты измучила меня, я устал так жить – любить тебя и знать, что никогда ты со мной не будешь… знать, что, случись тебе выбирать между нами, ты, не задумываясь, выберешь его.

– Ты знал это с первого дня, – спокойно ответила Марина. – И не надо мне вот этих мексиканских сериалов, я терпеть их не могу.

– Тогда скажи, что мне делать.

– Я не знаю. Брось меня, уходи, исчезни – что хочешь.

– А если я не могу?

– Тогда не ной, – отрезала она. – Хочешь на елку влезть и зад не ободрать? Так не бывает.

Коваль закурила, закинув ноги на приборную панель. Хохол опять не смог удержаться и принялся целовать ее ногу от ремешков плетеных босоножек до колена и дальше.

– Женя, тормози, – велела Марина, выбрасывая сигарету и беря его за подбородок. – Ты слышишь меня? Я должна повторить?

– Нет, я слышал. Я люблю, когда ты такая, – глядя ей прямо в глаза, сказал он. – Такая жесткая, властная…

Этим он напомнил ей Егора – тот иногда тоже говорил, что ему нравится, когда Коваль начинает и дома проявлять свой тяжелый характер и стервозность и только он может одним словом заставить ее опуститься перед ним на колени. И часто пользовался этим, кстати, особенно если они начинали спорить или расходились во мнении по какому-то вопросу: «На колени, Коваль!» – и все проблемы решались. Хохлу же подобное было не по силам, как и остальным мужчинам.

– Женька, у нас попить нечего?

– В бардачке бутылка «Колы», – откликнулся он, протягивая руку и открывая его.