Первая леди, или Рейчел и Эндрю Джэксон

— Да, Рейчэл, забери мальчика, который у тебя на руках, — ласково сказал Северн, — мы знаем, как тебе хочется иметь ребенка, и уверены, что ему у тебя будет хорошо.

Рейчэл оглянулась вокруг, стараясь разглядеть лицо Эндрю. Его глаза сверкали. Ослабевшая в ожидании ответа, она села на стул, продолжая держать в руках новорожденного.

— Это несерьезно, Лиз. Это же твой ребенок. Ты выносила его. Подождем, пока твои силы восстановятся, прежде чем принять столь важное решение.

— Если мы можем доставить счастье вам, Рейчэл и Эндрю, — сказал Северн, — и в то же время помочь Лиз и мальчику…

Выражение лица Эндрю не оставляло места для сомнений в его чувствах.

Элизабет спросила:

— Найдется ли у вас дома кормилица?

— Да, Орандж кормит малыша.

— В таком случае бери его сразу. Эндрю, ты поезжай завтра в Нашвилл и подай заявку на усыновление.

Когда они добрались до Эрмитажа, Эндрю поставил для Рейчэл кресло перед камином. Она села, держа ребенка в руках и вглядываясь в его личико. Эндрю молча любовался ею. Ее глаза стали бездонными, вся тайна и магия жизни отражались в них. Словно и не было груза прошедших лет.

Они назвали мальчика Эндрю Джэксон-младший. Эндрю принес документы об усыновлении, подписанные и скрепленные судебным решением, и Рейчэл спрятала их в свой сейф. Джейн привезла ей из наследства Хейсов люльку на колесиках, и Рейчэл поставила ее рядом со своей кроватью. Она с таким напряжением прислушивалась к дыханию ребенка, что с трудом засыпала сама. Стоило упасть на крышу ветке, она вскакивала и бросалась к люльке: не потревожило ли это ребенка? Мальчик был длинным и худеньким, на его голове торчал темный хохолок, а глаза были пастельно-голубыми. Ребенок плакал редко, да и то только по утрам, когда был голоден. Рейчэл поддерживала огонь в камине, чтобы согреть комнату и уберечь мальчика от простуды. Эндрю с трудом переносил духоту в спальне.

Однажды Джордж доложил ей, что мистер Джэксон не явится домой на обед. Когда позже в этот день Эндрю приехал в Эрмитаж, он вел на поводу нового коня. Рейчэл подбежала и осмотрела небольшую чалую скаковую лошадь. Она искала глаза Эндрю, а на ее губах вертелся задорный вопрос: неужто ее муж потерял нюх?

Молодая лошадь была маленькой и казалась легковесной, так что вряд ли она была способна выдержать большую скачку.

— Поэтому она и досталась мне дешево, — ликующе сказал Эндрю, когда пришел со двора, где занимался выездкой лошади. — Я записал ее на большие скачки в субботу, поставив тысячу долларов на пари, что она обойдет нынешнего чемпиона.

К удивлению всех, кроме Эндрю, маленькая чалая лошадь легко добилась победы, мчась по скаковой дорожке так стремительно, что казалось, будто ее подковы не касаются грунта. Рейчэл не могла определить по улыбке Эндрю, вызвано ли его удовлетворение подтверждением его способности разбираться в лошадях или тем, что удалось выиграть сумму, равную годовой зарплате судьи в Миссисипи… ведь пост был отдан кому-то другому.

— Ты знаешь, что я собираюсь сделать с этой тысячей долларов?

— Нет, и что же?

— Я прослышал, что в Хайдасси продается склад оружия, и на эти деньги куплю его. С завтрашнего дня начинаю встречаться и беседовать с каждым милиционером, служившим под моим началом. Если мне удастся убедить их вернуться в ряды и уверить, что они должны готовиться к реальной войне, тогда у меня нет ничего иного, как подкупить их, дав то, в чем они нуждаются, — коня, палаш, ружье. Я должен воссоздать милицию начиная с себя, иначе она ниоткуда не появится.

Теперь он пропадал целыми днями, объезжая окрестности. Рейчэл видела его отъезд из Эрмитажа сразу после восхода солнца, вставая к ребенку. Ей так важно, чтобы он был счастлив, повторяла она себе, ведь когда этого нет, он разрывается на части, и отчетливо видны швы его натуры.

На нее самое ребенок в доме производил целительное воздействие, Рейчэл буквально расцвела, и ее работа наполнилась внутренней радостью. У нее появилась легкая походка, и на бегу она выполняла сотню обязанностей по уходу за ребенком. У нее было радостно на душе, и после обеда она играла на пианино. Ее все воодушевляло, и Рейчэл чувствовала себя счастливой, не замыкалась в себе, ее больше не грызли сомнения, что люди думают о ней. Она легко встречалась с незнакомыми, так же как с друзьями. Возрождение ее жизненных сил совпало с восстановлением веры Эндрю в себя, с его собственным возвратом к терпимости и хорошему настроению. Она осознала, что в хорошем, добром супружестве то, что происходит с одним из партнеров, происходит в равной степени и с другим.

Лишь она одна знала, что Эндрю расходует свои собственные средства на милицию. Он сказал Рейчэл:

— Мы никогда не должны скупиться на эту цель.

И тем не менее ее забавляли расписки на каждые потраченные доллары, которые он приносил домой и просил ее занести в его бухгалтерскую книгу по расходам на милицию.

— Ты в самом деле думаешь, что нам возместят, Эндрю?

— В случае начала войны будет возвращен каждый доллар. Если же не будет войны, тогда мы окажемся в положении проигравших скачку.