Первая леди. Тайная жизнь жен президентов

Однажды тихим февральским днем 1971 года Пэт Никсон отвела в сторону Конни Стюарт, руководителя своего аппарата и пресс-секретаря, и прошептала: «Придет Джеки. Никто не должен знать, и я сообщила об этом только нескольким людям; она придет завтра». Пэт пригласила Джеки и ее детей, Кэролайн и Джона-Джона, посетить Белый дом по случаю официального открытия портретов президента и бывшей первой леди работы Аарона Шиклера. Присутствие семьи бывшего президента на таких мероприятиях – дань традиции, но Джеки не посещала Белый дом со времени убийства своего мужа. Когда Пэт ранее приглашала ее, она ответила, что еще не готова, но уверена, что «…время принесет облегчение, и однажды, когда все мы станем старше, я должна буду вместе с Кэролайн и Джоном вернуться в места, где они жили с отцом». Джеки покинула Белый дом вскоре после убийства мужа. Она переехала в Нью-Йорк и испытывала чувство вины, поскольку состояла в Комитете по сохранению Белого дома, но никогда не появлялась на собраниях. «Я все еще в трауре», – сказала она одному репортеру, который попросил дать интервью через год после убийства президента Кеннеди. Бывший секретарь Джеки по протокольным вопросам (социальный секретарь) и пожизненная наперсница Нэнси Такерман послала ей записку 13 апреля 1964 года, когда не прошло и пяти месяцев с момента трагедии. Она спрашивала, не хочет ли Джеки посмотреть фильм о похоронах ее мужа, снятый военными моряками. «Можно мне немного повременить?» – приписала Джеки в нижней части записки. Джеки пережила столько боли в своей жизни, что Пэт Никсон выразила ей свое понимание и сказала: публичное открытие портретов стало бы слишком эмоциональным событием. Пэт пообещала, что все пройдет конфиденциально.

Никсоны и Кеннеди знали друг друга в течение многих лет: офисы мужчин располагались напротив друг друга через коридор, когда Ричард Никсон служил вице-президентом при президенте Дуайте Эйзенхауэре, а Джон Кеннеди был сенатором. Никсоны даже были приглашены на свадьбу Кеннеди в 1953 году (хотя они и не присутствовали на ней). Когда приготовления были завершены, Пэт с удивлением получила письмо, которое ей передала из рук в руки Такерман. Джеки согласна прийти, но на собственных условиях. «У меня действительно не хватает смелости пройти официальную церемонию и вернуть детей в единственный дом, который они оба знали со своим отцом, в таких травмирующих обстоятельствах». Ей не хотелось допускать прессу в «их маленькие жизни», тем не менее она сказала, что открыта для идеи частного просмотра. Пэт сразу же попросила Такерман позвонить Джеки и назначить время. Через неделю Джеки вошла в дом, который она так любовно восстанавливала и где провела столько счастливых дней со своим мужем.

= «У меня действительно не хватает смелости пройти официальную церемонию и вернуть детей в единственный дом, который они оба знали со своим отцом, в таких травмирующих обстоятельствах».

Если бы у Джеки возникло хотя бы малейшее ощущение, что пресса узнает о ее визите, она бы ни за что не пришла. (Ветеран агентства новостей United Press, международный корреспондент Белого дома Хелен Томас каким-то образом узнала о визите и пригрозила написать статью. В обмен на молчание ей было обещано эксклюзивное интервью с Пэт.) Во время сверхсекретной встречи Белый дом находился в строгой изоляции. Не было никакого движения между обычно людными коридорами, соединяющими Восточное и Западное крылья. Большинство людей из аппарата не знали о предстоящем визите Джеки, потому что это не было отмечено в календаре президента и первой леди. Даже их секретарь по протокольным вопросам (социальный секретарь) Люси Винчестер не была в курсе происходящего. Об этом посещении сообщили только четырем сотрудникам, и от них потребовали соблюдать режим строжайшей секретности.