Первая любовь Императрицы

— А что великий князь? Я не спрашиваю, намерен ли он ехать, это его дело.

Но не тут-то было! Елизавета Воронцова в свите великой княгини, а значит, должна ехать с ней, чего совсем не хотелось Петру. Оставаться одному на весь вечер из-за того, что жена решила посетить театр? Пусть сидит дома! А Лизанька будет с ним.

Лицо Шувалова задергалось от тика сильнее, это явный признак надвигающейся бури. Но у хитрого лиса с перекошенной физиономией хватало ума быть осторожным. Кто знает, чью сторону вдруг возьмет императрица, на племянника она уже давно ворчит, и по делу. Потому он поклонился достаточно низко, развел руками:

— Великий князь против вашего выезда.

— Против? Я под арестом? Тогда пусть объяснят за что…

Петр, видно, был за дверью, он ворвался, размахивая руками, и, брызгая слюной, принялся кричать, что карету никто не даст и фрейлины останутся во дворце.

Екатерина с трудом сдержалась, чтобы не расхохотаться прямо в лицо мужу.

— Если вы имеете в виду Елизавету Воронцову, то можете оставить ее при себе, она мне рядом не нужна. А если не будет кареты, то я пойду в театр пешком либо найму извозчика, и сделаю это в одиночестве! Но сначала напишу императрице письмо о том, как обращается со мной супруг, какие нелепые требования выдвигает!

Петр явно растерялся, он не ожидал такого гневного наскока в ответ. Привыкший, что Екатерина отступала и подчинялась, умолкая, стоило только ему повысить голос, он обомлел, услышав на сей раз не просто отпор, а ответный крик. Конечно, у Екатерины слюна не летела изо рта и она не размахивала руками, мало того, говорила разумно, но громко, пусть все слышат!

— К тому же я попрошу Ее Величество вернуть меня в Германию к моим родственникам, если уж я пришлась здесь ко двору меньше, чем другие…

Она чуть не сказала «Елизавета Воронцова», но вовремя сдержалась, не время так сильно настраивать против себя фаворитку мужа, война с ней позже.

Петр обомлел окончательно. Проситься в Германию? Но ведь это скандал!

Словно поняв его сомнения, Екатерина ехидно добавила:

— Но всей Голштинии тоже придется узнать, сколь несправедлив был ко мне супруг, если не позволял даже ездить в театр в праздник!

Несколько мгновений глаза смотрели в глаза, что он мог возразить? Что она изменяла? Но не лучше вел себя и он сам. Что родила детей от других? Но ведь он признал этих детей своими, даже наградные деньги получил за сына… И его любовница вон стоит под дверью и слушает…

Петр дернулся, словно кукла на веревочке при неловком движении кукловода, взмахнул руками и, резко развернувшись, бросился прочь из комнаты. Воронцова, видно привычно торчавшая под дверью, не успела отскочить и взвыла, получив удар.

Следом за князем вышел и Шувалов.

Мгновение посомневавшись, Екатерина села к столу. Предстоял великий шантаж, блеф.

Письмо только по-русски, если будут ошибки, их всегда можно списать на волнение. Сначала благодарности за милости, оказанные со дня приезда в Россию, побольше заверений в понимании ценности любой мелочи, монаршего благоволения, сетований, что невозможно даже перечислить все благодеяния, за которые нужно благодарить, так их много… А вот теперь можно жаловаться…

«…к сожалению, я их не заслужила, ибо навлекла на себя явное неудовольствие Вашего величества…»

Ладно, приписать еще про великого князя, хотя делать этого вовсе не хотелось…

«…и ненависть великого князя… я несчастна и умираю со скуки в своей спальне, где мне запрещают самые невинные развлечения…»

Для императрицы невозможность развлекаться — серьезнейший повод для тоски и страданий, она должна оценить…

«…а посему настоятельно прошу положить конец моим мучениям и отослать меня обратно к моим родственникам тем или иным способом по Вашему усмотрению…»

Так, теперь не мешало бы вспомнить о детях, для матери разлука с ними весьма печальна и ощутима, это тоже повод для страданий. Дети с первых минут жизни жили не с ней, у Екатерины никогда не было сильных материнских чувств, позже она их выплеснет, как и Елизавета на Павла, на своих собственных внуков. Только воспитывать их станет совсем не так, как императрица воспитала ее сына, а разумно, любя, но твердо. Разработанную ею систему воспитания и обучения внуков хоть в рамочку и под стекло, настолько она толкова. Но это Екатерина-бабушка, а матерью она и правда была никакой, просто потому, что детей своих не видела вовсе.

«…поскольку я живу хотя и в одном доме со своими детьми, но их не вижу, нахожусь ли я рядом или за сотни километров от них; я знаю, что Ваше Величество окружили их заботой, какой не обеспечат мои скромные возможности, осмеливаюсь просить Ваше Величество продолжать эти заботы. В надежде на это проведу остаток дней моих в молитвах Всевышнему за здоровье Вашего Величества, здоровье великого князя, детей моих и всех, кто делал мне добро или причинял зло. Состояние моего здоровья из-за всех пережитых горестей таково, что мне приходится опасаться за жизнь мою, а посему обращаюсь к Вашему Величеству с просьбой отпустить меня лечиться на воды, а оттуда к родителям».