Первая мировая. Брусиловский прорыв

Однажды, когда немцы осыпали снарядами крепость, болото, площадь впереди и особенно единственную дорогу, соединявшую наши окопы съ крепостью, они порвали телефонную проволоку, причемъ возстановить телефонное сообщенiе не было возможности, а между темъ появились германскiя колонны. Я былъ для связи при командире полка. Командиръ вызвалъ желающаго пробраться въ крепость и отнести сообщеше командиру батареи. Я вызвался, взялъ пакетъ и пошелъ. Только что вышелъ изъ окопа, какъ въ пяти шагахъ отъ меня разорвался снарядъ; отъ напора воздуха я упалъ, но потомъ ощупалъ себя, всё ли на месте, и пошелъ въ крепость. Кругомъ царилъ адъ: немцы обстреливали дорогу изъ тяжёлыхъ орудiй и шрапнельнымъ огнёмъ, такъ что слышно было то «б-бахъ», то нечто вроде лая собачонки, причёмъ несколько разъ что-то пролетало, казалось, надъ самой головой; я бросался на землю, а затемъ вставалъ и шёлъ дальше до иоваго сюрприза. Когда я дошелъ до ближайшаго форта, расположеннаго верстахъ въ шести отъ окоповъ, разорвался снарядъ и меня ударило камнями — я побежалъ, пока не достигъ до места назначенiя, причёмъ передалъ пакетъ и вернулся обратно. За это я былъ награждёнъ Георгiевскимъ крестомъ четвёртой степени.

27-го мая у реки Санъ въ Галицит, близъ Сипявы, Ширванскiй полкъ былъ окружёнъ немцами, такъ что съ трудомъ пробился, отступая подъ ураганнымъ орудiйнымъ огнёмъ къ горе Славы. Мы делали до 60 вёрстъ въ сутки, изредка задерживаясь, причёмъ тогда выпадала большая работа на долю команды разведчиковъ, въ которой я состоялъ.

Разъ мы сняли австрiйское сторожевое охраненiе, забравъ всехъ въ пленъ. Дело было на разсвете. Мы перебрались черезъ реку, по поясъ въ воде, подползли къ австрiйцамъ и бросились на «ура». На лицахъ у австрiйцевъ былъ написанъ такой ужасъ, какого я ещё не виделъ никогда раньше, — они бросили винтовки и повторяли только: «панъ, не стреляй!»

19-го iюня Ширванскiй полкъ былъ окружёнъ близъ местечка Таржимехи и насилу пробился, отступивъ при содействiи казаковъ 3-го Хопёрскаго полка.

20-го числа мы окопались и должны были дать отпоръ немцамъ, которые повели на насъ яростную атаку при поддержке ураганнаго огня. Полкъ окопался на холмистой местности и выдерживалъ упорный натискъ немцевъ, осыпавшихъ насъ снарядами, отъ которыхъ кругомъ горели все деревни и дождемъ падали пули. Санитары не успевали уносить раненыхъ. Пуля вывела изъ строя тяжело раненнымъ доблестно распоряжавшагося командира 1-го баталiона подполковника Соколова, вследъ за которымъ и младшихъ офицеровъ выносили одного за другимъ. Когда былъ убитъ прапорщикъ Побиванцевъ, командиръ полка приказалъ мне принять командованiе его ротой и послалъ меня въ распоряжение капитана Джанаева, заменившаго подполковника Соколова. Тогда изъ всего полка были образованы три сводныя роты, изъ которыхъ одной командовалъ офицеръ, другой — подпрапорщикъ, а третьей — я. Канитанъ Джанаевъ взялъ съ меня слово, что я не отступлю. Я приказалъ немедленно занять прежнее расположеше и следить за немцами, а самъ наблюдалъ въ бинокль, причёмъ вокругъ меня, какъ мухи, жужжали и щёлкали разрывныя пули. Немцы нисколько разъ пытались наступать, но всякiй разъ мы ихъ отбивали залпами, причёмъ они бросали своихъ раненыхъ, изъ которыхъ мы несколькихъ менее тяжело раненыхъ отправили въ штабъ полка, причёмъ доставлять ихъ приходилось подъ обстрелом!» немцевъ. Несмотря на тяжёлое наше положение, солдаты заботливо перевязывали раненыхъ враговъ. что меня тогда, я помню, какъ-то поразило; тутъ сказалась русская незлобивость: солдаты забывали, что пленные — враги, а видели только страдающихъ людей, которыхъ дружески ободряли, увещевая потерпеть. Мы продержались до вечера, причёмъ когда у меня оставалось, очень мало людей, мне дали два пулемёта, при помощи которыхъ мы и прогнали немцевъ въ лесъ. Ночью велено было продолжать отступать, что мы и сделали; отходя незаметно и неожиданно для непрiятеля. За бой 20-го iюня я получилъ Георпевскiй Крестъ 3-й степени».

Удостоившись получить два георгiевскихъ креста, Ирмановъ поехалъ въ отпускъ, и тутъ ему посчастливилось получить отъ своихъ родственниковъ денежную помощь для перехода въ кавалеры, т. е. исполнить свою первоначальную мечту. Онъ возобновилъ ходатайство и былъ 21-го июня 1915 года переведёнъ въ 3-й Хопёрский казачий полкъ Кубанскаго войска.

«16-го августа, — продолжаетъ Ирмановъ, — я былъ посланъ съ разъездомъ въ 15 человекъ на правый флангъ 3-го Кавказскаго корпуса. Мне было приказано следить за непрiятелемъ и доносить о его действiяхъ въ штабъ корпуса. Рязанскiй полкъ былъ расположенъ влево отъ деревни Стрыгово до господскаго двора Тевли, а Белевскiй полкъ окопался западнее и южнее дер. Стрыгово до дер. Дубово.