Первая Мировая война

Немцы хорошо понимали значение изоляции России. Начальник генерального штаба фон Фалькенгайн пишет: "Если бы проливы между Средиземным и Черным морями не были закрыты для прохода кораблей Антанты, надежды на успешное ведение войны уменьшились бы значительно. Россия освободилась бы от изоляции, которая давала более надежную, чем военные успехи, гарантию того, что рано или поздно колеблющиеся силы почти автоматически покинут этого титана. Если такой строго дисциплинированный организм, как Германия, привыкший на протяжении столетий к сознательной работе и имеющий в своей распоряжении неистощимую мощь умелых, организованных сил своего народа, едва был способен решить огромную заданную войной задачу, то было ясно, что русское государство, значительно менее сильное внутренне, не выдержит испытания. Насколько это было в человеческих силах предвидеть, Россия была не в состоянии ответить на запросы такой борьбы и в то же время осуществить реконструкцию всей своей экономической жизни, что стало необходимым для нее в свете неожиданной изоляции от внешнего мира"[246].

Царь Николай — это была одна из не очень многих его удачных идей — еще в начале царствования запланировал создание порта в районе Мурманска. Через несколько месяцев после начала войны (1 января 1915 года) через Мурманск был проложен кабель, соединивший Кольский полуостров с Шотландией и сделавший возможным информационный обмен между Западом и Россией. Понадобились чрезвычайные усилия, чтобы завершить прокладку железнодорожной магистрали Петроград — Мурманск, чтобы Россия и Запад создали канал, хотя и узкий, взаимного сообщения. Разумеется, этот канал лишь несколько смягчал общий чрезвычайно негативный эффект изолированности России.

Подрывная стратегия немцев

К началу 1915 года Россия потеряла 1 млн. 350 тыс. убитыми, ранеными и военнопленными из пяти с половиной миллионов, которые у нее были на начальном этапе войны. Русские батареи молчали, потому что не хватало снарядов. Хотя военный министр генерал Сухомлинов давал полные оптимизма интервью, а генеральный штаб в Петрограде убеждал, что "расходы боеприпасов не дают никаких оснований для беспокойства", английское правительство полагалось на мнение собственного военного представителя в России полковника Нокса. Оптимистической браваде Сухомлинова и великого князя Николая он противопоставлял реалистическую картину того, что представляла собой Россия и ее армия. Уже в 1914 году он допускал возможность распада России. Из докладов Нокса Черчиллю открылась глубина страшной беды России неумение использовать наличные ресурсы и желание приукрасить ситуацию. В России не было дано адекватной оценки августовской трагедии 1914 года. 14 германских дивизий под командованием Гинденбурга уничтожили цвет русской армии, то лучшее, что она могла выставить в самом начале войны. Не желая видеть мир в реальном свете, русское правительство скрывало степень поражения и всячески старалось прикрыть августовскую катастрофу сообщениями о победах на Южном и на Юго-Западном фронтах.

В Прибалтике подрывная стратегия Германии значительно отличалась от германских подрывных усилий на украинском, транскавказском и еврейском (не говоря уже о Польше и Финляндии) направлениях. Германия твердо полагалась на остзейских немцев, которым и предстояло реализовать миссию германизации Прибалтики. Литва абсолютно не рассматривалась как поле возбуждения местного национализма. В ней немцы видели уже готовую часть будущего рейха. Больше внимания уделялось Курляндии, Лифляндии и Эстонии, но прежде всего с точки зрения нахождения способа консолидации местного населения под руководством остзейцев. Курляндия (как и Литва) виделась частью будущей Великой Германии.

На рубеже 1914–1915 гг. детализация германской политики на Востоке была поручена губернатору Франкфурта-на-Одере Ф. фон Шверину. Вырабатываются планы отторжения Литвы и Курляндии с заселением их германскими колонистами. В Германии сплачивается круг людей, чьей профессиональной целью стало "расчленение России и отбрасывание ее к границам, существовавшим до Петра I, с последующим ее ослаблением"[247].

Во главе этой подрывной деятельности становится энергичный заместитель государственного секретаря Циммерман, направлявший основную работу из Берлина. Украинская часть задачи была поручена балтийскому немцу Рорбаху, который еще до войны специально обследовал отдельные районы России на предмет раскольнической деятельности. Группы балтийских немцев, живших в Германии, — Теодор Шиманн, Иоханнес Халлер и др. — профессионально занимались тем, как сокрушить Россию изнутри до состояния допетровской Руси. Украина называлась всеми ими целью номер один.