Первая мировая война

Гибель «Лузитании» стала шоком для американского общества, но президент Вильсон не собирался отказываться от нейтралитета. Через шесть дней после потопления лайнера Вильсон ответил на предупреждение немецкого посольства, опубликованное в газетах 1 мая, заявив, что «никакое предупреждение об этом незаконном и бесчеловечном акте» не может служить оправданием случившегося. Немецкие власти извинились, как и в случае с транспортом «Галфлайт». Однако тон немецких газет был иным. По мнению печатного органа Католической центристской партии, Kolnische Volkszeitung, «затопление гигантского английского парохода – это успех, моральное значение которого значительно превышает материальное. С радостью и гордостью мы думаем об этом достижении нашего флота. И оно не будет последним. Англичане хотят уморить немецкий народ голодом. Мы более гуманны. Мы просто потопили английское судно с пассажирами, которые на свой страх и риск отправились в зону боевых действий».

В Британии гибель лайнера до конца войны оставалась ярким символом противоборства добра и зла, а истинным виновником гибели жертв капитана Швигера называли кайзера. Антигерманские волнения произошли в таких далеких от Европы местах, как Виктория, Британская Колумбия и Йоханнесбург. Капитана Тернера сбросило с мостика, но он выжил. Капитан Швигер продолжил охоту на британские суда.

Несмотря на торпедирование «Лузитании», Соединенные Штаты сохранили нейтралитет. Однако в Америке были и те, кто ставил под сомнение такую политику, а также считал безнравственным оставаться в стороне от конфликта в Европе. Весной того года бывший президент Соединенных Штатов Теодор Рузвельт опубликовал книгу, в которой утверждал, приводя примеры из истории оккупации Бельгии, что американское правительство должно решительно осудить «несправедливости», которые совершили там немцы. Американцы немецкого происхождения, предупреждал он, «обязаны в международных делах руководствоваться исключительно интересами Соединенных Штатов и требованиями высокой международной морали». Данте, напоминал Рузвельт, отвел «в аду специальное место для бесчестных», для тех ангелов, «которые не решились встать ни на сторону зла, ни на сторону добра». Непреходящее значение имеет только один мир – «мир справедливости».

Рузвельт утверждал, что широко разрекламированная кампания по отправке американских продуктов в оккупированную Бельгию позволяет Германии забирать деньги и продукты у бельгийцев, разрешая им получать помощь от других. «Профессиональному пацифисту не мешало бы подумать о том, что если нейтральные страны хотели предотвратить вторжение в Бельгию, для чего требовались лишь воля и способность применить силу, то этим актом «войны» они бы предотвратили несчастья и страдания невинных мужчин, женщин и детей лучше, чем вся организованная благотворительность всех «мирных» государств».

Призывая к ускоренному перевооружению Америки, усилению военной подготовки и значительному расширению программы строительства военно-морского флота, Рузвельт настаивал, что «войны, вероятно, не случилось бы», последуй Британия в мирное время совету тех, кто хотел ввести всеобщую воинскую повинность, «поскольку в этом случае она имела бы возможность незамедлительно выставить армию, по численности и силе не уступающую, например, французской». Об был убежден, что лучше вооруженная Британия могла бы остановить Германию в августе 1914 г., и предупреждал: «судьбу Антверпена и Брюсселя однажды повторят Нью-Йорк, Сан-Франциско и, возможно также, многие города внутри страны», если не будут приняты адекватные меры для укрепления обороны США.

Что касается роли Америки в конфликте, то Рузвельт гневно обрушился на тех, кто утверждал, что Соединенные Штаты должны взять на себя роль нейтрального посредника. Если народы Европы захотят мира и обратятся к Америке за помощью в его достижении, «то лишь потому, что воевали столько, сколько хотели или могли. Это произойдет не потому, что они считают нас образцом нравственности, – ведь мы бездействовали, изрекая дешевые банальности и прибирая к рукам их торговлю, пока они проливали кровь за свои идеалы, в которые верили душой и сердцем».