Первая мировая война

Эвакуация становилась неизбежной, но оставался вопрос когда. 2 декабря, вернувшись в Лондон, Китченер спросил у командующих войсками на Галлиполи, возможно ли возобновление наступления, если в бухту Сувла будут переброшены четыре британские дивизии с Салоникского фронта (ранее проделавшие обратный путь). Генерал Бинг был настроен скептически. Он отметил, что причалы для высадки войск в Сувле неоднократно смывало штормами, дожди сделали местные дороги практически непроходимыми, а укрытий от непогоды не хватает даже для того контингента, который уже находится здесь. Таким образом, эвакуация снова вышла на первое место в повестке дня.

Тем временем в Месопотамии британцы не отказывались от планов возобновления наступления. 21 ноября генерал Таунсенд атаковал турецкие оборонительные позиции в Ктесифоне. Это должно было стать прелюдией к стремительному броску на Багдад, до которого оставалось 35 километров. Но удача, сопутствовавшая британцам в Басре, Курне, Амаре и Куте, отвернулась от них. Из 8500 английских и индийских солдат, атаковавших Ктесифон, более половины были убиты или ранены. Турки, оборонявшие город, потеряли вдвое больше людей, но действовали без паники и не бросились в бегство, как в предыдущих боях, а удержали свои позиции и даже контратаковали. Британцы, удалившиеся от моря более чем на 600 километров, не могли рассчитывать ни на какое подкрепление, а турки получили его из Багдада, который был всего в нескольких часах пути.

Зайдя столь далеко, британцы были вынуждены отступить. Унизительный переход обратно в Кут начался 25 ноября. Оставшиеся в живых были измождены и деморализованы. В неподходящих для транспортировки раненых условиях каждый километр был мучительным. Вскоре после начала отхода турецкая артиллерия смогла вывести из строя речную флотилию, и британцы, передвигавшиеся пешком вдоль реки, постоянно находились под угрозой нападения. Из Кута в Басру раненых отправили по реке. Арабские разбойники с обоих берегов обстреливали суда, в результате чего были убиты многие беспомощные раненые, лежавшие на палубах.

В Куте велись все необходимые приготовления к отражению вероятной атаки турок. Стало известно, что противник выдвигает подкрепление в количестве 30 000 человек под командованием немецкого фельдмаршала фон дер Гольца. Британия, до сей поры уверенная в неизбежности взятия Багдада, неожиданно узнала о том, что одна из ее армий отрезана и попала в капкан, как армия Гордона в Хартуме три десятилетия назад. Военный кабинет в Лондоне рекомендовал генералу Таунсенду оставить Кут и спускаться вниз по реке. Он ответил, что город уже в осаде.

Зима в окопах Западного фронта с ее холодом и сыростью стала для армии настоящей чумой. 36-летний Раймонд Асквит, сын британского премьер-министра и сам член парламента, 19 ноября написал другу о еще одной «неприятной особенности» повседневной жизни в траншеях – «несметных полчищах крыс, которые грызут трупы, а потом бегают по лицам, издавая гнусные звуки». Сын премьер-министра добавил: «В последнее время среди трупов стали гнездиться и кошки, но мне кажется, крысы их победят. Впрочем, как и любая война, это будет война на взаимное уничтожение».

27 ноября в Лондоне собрались пацифисты со всей страны, чтобы учредить Антимобилизационное братство, целью которого являлся отказ от военной службы в любом ее виде. Многие их них были квакерами. Председатель братства Клиффорд Аллен заявил, что их всех объединяет «вера в святость человеческой жизни». 4 декабря Генри Форд отправил через Атлантику «корабль мира» «Оскар II», на борту которого были ведущие американские журналисты и деятельницы женского движения, с наказом: «Вытащить мальчиков из окопов и вернуть их домой к Рождеству».

В том же месяце в Берлине один известный банкир говорил американскому послу Джеймсу У. Джерарду, что «немцев тошнит от войны; Крупп и ему подобные промышленники наживают огромные состояния и затягивают войну, настаивая на аннексии Бельгии». Прусские землевладельцы тоже заинтересованы в продолжении войны, объяснял банкир послу, потому что «получают в четыре-пять раз больше денег за свою продукцию, а всю работу выполняют военнопленные».

Вне театров военных действий самая суровая судьба постигла армян. В декабре 25-летняя еврейка Сара Ааронсон, отправившаяся из Константинополя домой, в Палестину, проезжала по Таврским горам в направлении Алеппо. Ее биограф записала: «Она видела стервятников, кружащих над трупами детей, лежавших на обочинах. Она видела человеческие существа, ползущие, изувеченные, голодные, вымаливающие кусок хлеба. Время от времени она проезжала мимо солдат, которые кнутами и прикладами винтовок гнали перед собой целые семьи – мужчин, женщин и детей в слезах и мольбах. Это были армяне, изгоняемые в пустыню, из которой не было возврата» [111].