Первая мировая война. Катастрофа 1914 года

Тем временем на другой стороне у немцев не осталось иного выбора, кроме как прийти на помощь терпящему бедствие Конраду. Фалькенхайн и кайзер, ужасаясь при мысли о полномасштабном поражении австрийцев, спешно двинули на восток подкрепление из четырех корпусов, позволив Гинденбургу и Людендорфу прийти на подмогу своим союзникам. Новая 9-я армия развернулась на восточной границе Германии к северу от Кракова, сразу же поставив под удар правый фланг русских. Те в ответ сосредоточили против Гинденбурга 30 дивизий в конце сентября. С этими войсками под командованием Иванова они надеялись не просто разгромить 9-ю армию, но и начать вторжение в Германию от среднего течения Вислы к верхнему Одеру. Однако инициатива вызвала новую вспышку междоусобицы в российском командовании. Рузский, уязвленный пренебрежением со стороны высшего начальства, намеревался продолжать наступление в Восточной Пруссии – еще одно бездумное распыление сил. В операции приняли участие 25 российских дивизий, и еще 30 остались прикованными к Галиции.

В начале октября Иванов решил перегруппировать войска для планируемого вторжения. Для этого их требовалось отвести за реку Сан, а затем переместить по восточному берегу Вислы к безопасным переправам. Все три недели, что длился маневр, русские только маршировали и не сражались вовсе. 9 октября, перехватив у погибшего российского офицера документы с боевым составом и дислокацией войск, немцы поняли, что против их 18 измученных дивизий сейчас выступают 60 и шансов на решительную победу у них нет. Тогда немцы и австрийцы ограничились тем, что просто двигались вслед за российскими колоннами. Людендорф протрубил победу – лишь потому, что его войска двигались вперед, а вражеские – отходили.

Иванов в лучших традициях царской армии умудрился нанести урон собственным войскам даже без сражений. В бесконечных переходах лошади умирали тысячами из-за нехватки фуража, а люди мокли под нескончаемыми дождями. Когда наконец войска достигли переправ через Вислу, им не хватало припасов и соответствующего мостового оборудования. Пришлось задержаться и день за днем в бессилии глазеть на могучие воды реки. К 11 октября, когда все же удалось начать переправу, немцы и австрийцы уже были наготове: переправлявшихся на западный берег не пускали дальше крошечных плацдармов. Один из понтонных мостов сорвало течением и понесло к предместьям Варшавы, где он и остановился. К середине октября стало ясно, что переправа через Вислу, а с ней и планы Иванова по вторжению в Германию идут прахом.

На приграничных территориях российской Польши воцарилась анархия, которую несли прокатывающиеся туда-обратно армии. Российские чиновники благоразумно удалились в Варшаву. Жандармы переоделись в гражданское, чтобы не привлекать ненужного внимания ни своих, ни чужих. На вокзале в Отвоцке жандарм остался только один – он поддерживал силы водочными возлияниями и взимал с каждого проходящего пассажира «налог» в один рубль{819}. В городе Влоцлавек три недели, в продолжение которых там стояли немцы, порядок среди населения наводили местные пожарные с саблями. Когда немцы ушли, пожарные продолжили исполнять обязанности полиции, так же как в Любене и Ковале. Российская же армия не учила своих офицеров заботиться о дисциплине среди гражданских, поэтому там, где отказывали органы местного управления, наступало хроническое безвластие.

Царский офицер Михаил Лемке писал из ставки верховного командования о равнодушии командиров к бедственному положению своих сограждан: «Они ничего не видят, у них нет ни малейшего представления о том, как живет страна»{820}. На черном рынке активно торговали не только продуктами и спиртным, но и формой, сапогами, шинелями и даже оружием – большей частью собранными по полям сражений. Для солдат было в порядке вещей продавать личное снаряжение – даже драгоценное зимнее обмундирование, – чтобы купить еды.

Если сведения о текущих событиях у всех солдат во всех войнах ограничиваются происходящим непосредственно вокруг них, то в Галиции и Польше в силу их удаленности военные отличались особой неосведомленностью. На военного корреспондента Степана Кондурушкина, зашедшего в большой помещичий дом на Висле, где обосновался штаб кавалерийского полка, обрушился град вопросов от офицеров, жаждущих узнать новости с иностранных фронтов: «Ну, как во Франции? Как Румыния? Турция? Где же теперь немцы на Восточном фронте?»{821} Кондурушкин писал: «Я и не предполагал, что так много знаю интересного. Старался припомнить все подробности мировых событий, какие совершаются теперь каждый день, все предположения, мнения, разговоры».