Первая мировая война. Краткая история

С 1900 года мир за пределами Европы, казалось, начал разваливаться. Индия и Африка подпали под европейский контроль; Китай и Турция вот-вот рухнут; и Германия хотела получить свою долю. Но немцы пошли не по тому пути, в чем повинно поколение, созревшее в начале девяностых годов. Германии меньше всего были нужны проблемы в отношениях с Британией, и самая большая ошибка двадцатого века была совершена, когда Германия построила флот для нападения на Британию. Это, конечно, способствовало единению нации. Макс Вебер — один из наиболее авторитетных социологов, обладавший многими познаниями: в языках, праве, истории, философии, даже в статистике скупки прусских земель польскими крестьянами. В 1895 году он выступил с инаугурационной лекцией по случаю назначения профессором Фрайбургского университета, получившей широкую известность. Он был очень молод для этой должности, около тридцати лет. Профессор (покинувший Пангерманский союз, поскольку он не был в полной мере националистическим) говорил то, что заставляет теперь морщиться не меньше, чем сентенции Гитлера. В Англии нет социальных проблем, потому что она богата. Она богата благодаря империи. Англия избавляется от нежелательных элементов — ирландцев, пролетариев и т. д., экспортируя их в «Австралию». Оттуда она получает дешевое сырье, и там же у нее неограниченные рынки для сбыта своих товаров. Поэтому в Англии дешевые продукты и нет безработицы. Англия — империя, потому что у нее есть сильный флот. В Германии тоже есть нежелательные элементы: поляки, пролетарии и т. п. Следовательно, она тоже должна отправлять этих нежелательных элементов в колонии. Поэтому очень хорошо иметь военно-морской флот. Англия признает имперскую роль Германии, если германский флот будет достаточно сильным для того, чтобы в сражении нанести британскому флоту серьезный урон прежде, чем погибнуть самому. Тогда британский флот, не имея необходимого количества кораблей, в следующем морском сражении потерпит поражение от французов или русских. Аудитория восторженно аплодировала оратору. Это было одно из самых несуразных выступлений в общем-то умного человека, и наверное, вряд ли стоило его излагать. Все в нем неверно, начиная с утверждения, будто в Англии отсутствовали серьезные социальные проблемы. Они существовали, и их было бы меньше, если бы не издержки на империю. К исходу европейского империализма, в семидесятых годах двадцатого века, самой бедной страной на континенте была Португалия, имевшая огромную африканскую империю, а самыми богатыми — Швеция, давно избавившаяся от своей единственной фактории в Карибском бассейне, и Швейцария, никогда не имевшая колоний.

Вебер был человеком добродетельным^{3}. Когда его студенты стали гибнуть на войне в 1914 году, он отказался присоединиться к группе профессоров-ультрапатриотов. Но он и ему подобные успели направить молодое поколение на ложный путь. Германия создала флот, и он поглощал треть оборонного бюджета. Из-за этого немцы не сумели эффективно сражаться на два фронта, которые еще до войны предвещал франко-русский союз. Можно было призвать под ружье не более половины молодых людей, их обучить, одеть и кормить. Немецкая сухопутная армия в 1914 году была едва ли больше французской, хотя население Франции составляло менее сорока миллионов человек, а Германии — шестьдесят миллионов. Немцы построили добротные линкоры, но их было мало, и они были уязвимы. Они почти всю войну простояли в гавани, пока команды под угрозой бессмысленной жертвенности не восстали и не обрушили саму империю. Но суда, предназначенные лишь для Северного моря и не нуждавшиеся в тех несусветных количествах угля, требовавшихся британскому флоту, ходившему по всему свету, могли нести на себе больше брони. Это был вызов, и британцы ответили на него строительством кораблей в соотношении два к одному и заключением оборонных соглашений с Францией и Россией. Не обошлось без колониальных сделок: Египет за Марокко — с Францией (Entente Cordiale— «сердечное согласие») в 1904 году, по Персии — с Россией — в 1907 году. Союзники достигли неформальной договоренности о военно-морском взаимодействии, если в нем возникнет необходимость. Реакция Германии была задиристой и неуклюжей: претензия на долю в Марокко в 1905 году, поощрение агрессивности австрийцев на Балканах в 1909 году, рейд канонерской лодки в Марокко в 1911 году. «Бряцание оружием» было с энтузиазмом воспринято дома, но в Европе повеяло международным кризисом; эмиссар американского президента заговорил об угрозе милитаризма.