Первая мировая война. Краткая история

Рост численности и мощи русской армии, конечно, страшил немцев. Но пугала их не только военная сила. Разрасталась и сеть ее железных дорог. После 1908 года страна встала на путь индустриализации, который уже показал чудеса в Соединенных Штатах и в самой Германии. Россия обладала огромными ресурсами, но они использовались плохо из-за того, что не хватало железнодорожных путей, и никто не воспринимал бумажные деньги в качестве средства платежа. Теперь все изменилось. Строились железные дороги, рос золотой запас, и главный царский министр Петр Столыпин мог сказать французскому журналисту: «Дайте нам двадцать лет, мира внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России». К 1914 году доходная статья бюджета удвоилась, часть денег пошла на строительство железных дорог, способных доставлять войска на фронт намного быстрее, чем прежде. В Кёльне пригородным пассажирам требовалось ежедневно семьсот поездов. Для сравнения: в 1910 году русская армия для мобилизации имела двести пятьдесят поездов; к 1914 году эта цифра возросла до трехсот шестидесяти; к 1917 году она должна была составить пятьсот шестьдесят, достаточно для того, чтобы русские войска оказались на границе через три дня после завершения мобилизации в Германии. В 1917 году предугадывалась ситуация 1945 года: британцы в Гамбурге, русские в Берлине, и прощайте вязы Бетмана-Гольвега.

Тем не менее Россия все еще была отсталой страной, с неразвитой железнодорожной сетью. Германия могла бы легче справиться с ней, нанеся предварительно поражение Франции. Так в 1897 году рассуждал начальник германского генерального штаба граф Шлиффен. Германия должна лишь повторить свой триумф во Франции образца 1870 года, а потом пойти против России. Для мобилизации Германия обладала исключительными возможностями: около миллиона квалифицированных железнодорожных рабочих, сорок тысяч миль двухколейных путей, тридцать тысяч локомотивов, шестьдесят пять тысяч пассажирских и семьсот тысяч товарных вагонов. Она могла за семнадцать дней после объявления мобилизации перебросить к границам три миллиона солдат, восемьдесят шесть тысяч лошадей, горы вооружений, орудий и снарядов. Немцы были уверены в том, что Россия не способна провести мобилизацию с такой же эффективностью. Русским не хватало не только железных дорог: они отставали и в технике обеспечения железнодорожного сообщения водой, углем, телеграфной связью, платформами нужного размера; треть личного состава железнодорожных батальонов (сорок тысяч человек) была неграмотна. Однако все эти расчеты не учитывали один существенный фактор: крах Австро-Венгрии, единственного реального союзника Германии.

Признаки распада были налицо. В эпоху национализма многонациональная империя стала анахронизмом (имперский гимн «Gott Erhalte» исполнялся в пятнадцати вариантах, в том числе на языке идиш). Национальное единение дало трещину. Сербия, ведущая нация среди южных славян, одержала победу в Балканских войнах, пробудила антиавстрийские движения в южнославянских землях, подвластных Австро-Венгрии. Что могла сделать Вена? Разумным стало бы создание подобия Югославии, объединяющей всех южных славян под эгидой Вены, что просвещенные сербы (получившие образование в Австро-Венгрии), возможно, и поддержали бы. Но Венгрия, реально управлявшая империей, не хотела включения еще одной этнической общности, и Вена в 1914 году не предприняла никаких действий. По словам А. Дж. П. Тейлора, Вена решила плыть по воле волн, надеясь, что волн не будет. Но волна нахлынула. Австро-венгерский министр иностранных дел, участник переговоров в Брест-Литовске граф Чернин сказал: «Мы были обречены на умирание. В нашей воле было выбрать способ смерти, и мы избрали самый ужасный».