Первая Мировая. Война между Реальностями. Книга вторая

Пятью днями раньше 8-я армия начинает повторное наступление, но оно сразу же застревает на реке Стоход. Ставка, наконец определившись, перебрасывает на Юго-Западный фронт несколько корпусов, формирует Особую армию генерала Безобразова и организует концентрическое наступление на Ковель силами 8-й, 3-й и Особой армий. Новая операция начинается 28 июля. Вновь фронт прорван, вновь продвижение достигает 10 километров, вновь этого оказывается недостаточно, и Ковель не взят.

За это время 11-я армия захватывает Броды и создает угрозу Львову. Этот успех, как и овладение Галичем, был обусловлен охватывающим движением 9-й армии в Буковине. Станислав взят, но дальнейшее наступление в предгорьях Карпат наталкивается на возрастающее сопротивление противника.

К середине августа Юго-Западный фронт достигает оперативного результата, но не стратегического успеха.

Группа А. Лизингена продолжает удерживать линию Стохода и Ковель.

Бои на Стоходе идут весь август, продолжаются в сентябре, в октябре, в ноябре и, в конечном счете, приводят к огромным потерям у наступающей стороны, не дав никаких результатов. Б. Лиддел-Гарт справедливо пишет, что «операция, начатая в весеннем блеске, погасла в осеннем унынии»[147]. Ему вторит С. Нелипович: «на берегах этой реки полег весь цвет российско-императорской Гвардии»[148] и А. Зайочковский: «Июнь — октябрь мы последовательно губили русскую военную силу под Ковелем. И здесь роль стратегии опять свелась почти к нулю. Мы пять раз били в одно место, варьируя больше лицами, а не комбинациями. Можно было рассчитывать на успех второго, может быть, третьего штурма после неудачи первого, но вести их пять на протяжении пяти месяцев, в течение которых противник мог из ничего построить целую крепость, и почти что в одном и том же районе, это значит не желать воспользоваться всем театром военных действий, который всегда придет на помощь талантливому генералу»[149].

Данные по потерям сторон в ходе Брусиловского наступления (Луцкого прорыва и Ковельской операции) не только, как обычно, «плывут», что обусловлено непрерывной ротацией частей и соединений обеих сторон, но еще и очень сильно зависят от авторской позиции, в данном случае — желания представить операцию как полную победу или, напротив, тотальное поражение русских войск.

Поскольку война есть игра с ненулевой суммой, я склонен принять обе эти крайние точки зрения.

Австро-Венгрия понесла в ходе Брусиловского прорыва огромные потери: 417 тысяч пленных, 1745 пулеметов, 581 орудие, 448 минометов. Всего с мая по декабрь австрийская армия потеряла 422 857 человек убитыми и пропавшими без вести, 216 474 человек ранеными. Из этих цифр нужно вычесть потери в Румынии и в районе Барановичей и приплюсовать к ним германские потери в размере около 140 000 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Итого получается около 800 000 человек, причем половина из них — пленные, что ясно указывает на разложение армии и приближение военной катастрофы двуединой монархии.

Потери Юго-Западного фронта, однако, еще выше: 355 443 человека убитыми и пропавшими без вести, 1 090 891 человек ранеными, итого около 1 450 000 человек, около 10 % из них — пленные. Такие потери, почти вдвое превышающие потери противника, следует считать катастрофическими, и их связь с разложением армии в 1917 году вполне очевидна[150].

Общие же потери русской армии в кампании 1916 года, последней военной кампании старой Империи, оцениваются в 2,7 миллиона человек, из которых 1,5 миллиона пленными и пропавшими без вести (надо думать, что дезертиры тоже входят в это число).

Наступление А. Брусилова было последней операцией России в Первой мировой войне, которую можно назвать успешной — по крайней мере, на начальном ее этапе. Во всяком случае, прорвать фронт неприятеля на всю его глубину Брусилову удалось.

Приходится читать, что в июне 1916 года Россия была чуть ли не на волосок от решающей военной победы. Это — не ложь, не преувеличение. Это — ошибка.

А. Брусилов изначально организовал наступление, которое могло привести к оперативно-тактическим результатам, но не могло вылиться в стратегическую операцию. Причем именно те особенности наступления, которые привели к прорыву, не давали возможности этот прорыв использовать.