Первая Мировая. Война между Реальностями. Книга вторая

Совершенно непонятна ситуация в России. Мало того, что цифры потерь за всю войну «гуляют» от 7 до 9 миллионов человек (по потерям убитыми — от 1,3 до 1,8 миллиона, по пленным — от 2,4 до 3,5 и даже 4,0 миллиона[226]), так они еще и нечетко распределены по годам. Оценки дают около 500 тысяч общих и 200 тысяч безвозвратных потерь. Это — оценка снизу, можно найти обоснование и значительно более высоким цифрам, до 1,2 миллиона общих потерь.

Потери Италии только за три сражения (Изонцо 10, Изонцо 11, Капоретто) составляют 86 тысяч убитыми, 180 тысяч ранеными, 300 тысяч пленными, без учета дезертиров. Итого 566 тысяч общих потерь. Считая потери остальных участников пренебрежимо малыми, получаем для Антанты 2,37 миллиона общих потерь (1915 год — 4,8 миллиона, 1916 год — 5,6 миллиона) и 937 тысяч безвозвратных потерь (1915 год — 1,7 миллиона, 1916 год — 2,5 миллиона).

Заметное снижение потерь, очевидно, объясняется ликвидацией Восточного фронта.

Соотношение общих потерь Антанты и Центрального Союза составляет 1,25:1, безвозвратных — 1,1:1. Это — наилучшее для Антанты соотношение за весь период войны. Улучшение ее показателей, отчасти, объясняется ухудшением качественного состава германской армии в связи с потерями в предыдущих кампаниях, отчасти — выходом из войны России и Румынии, которые традиционно несли большие потери пропавшими без вести и пленными[227].

Интермедия 4: «Тихая угроза»

«На исходе века взял и ниспроверг

Злого человека добрый человек.

Из гранатомета — шлеп его, козла –

Стало быть, добро-то посильнее зла».

Е. Лукин

«Этот цилиндр — все, что осталось от торпеды».

Ж. Верн. «Таинственный остров»

«Огромная масса тонула в океане, а вровень с нею погружался в бездну «Наутилус», чтобы не терять из виду ни одного момента этой агонии. В десяти метрах от меня я увидал развороченную корму, куда вливалась с грохотом вода, затем пушки и предохранительные переборки; по верхней палубе метались толпы черных призраков. Вода все поднималась. Несчастные карабкались на ванты, цеплялись за мачты, барахтались в воде. Это был человеческий муравейник, внезапно залитый водой!

(…) Громадный корабль погружался медленно. «Наутилус» следовал за ним, следя за каждым его движением. Внезапно раздался взрыв. Сжатый воздух взорвал палубы, словно кто-то поджег пороховые погреба. Толчок воды был такой силы, что отбросило наше судно.

Теперь несчастный корабль стал быстро идти ко дну. Вот показались марсы, облепленные жертвами, реи, согнувшиеся от громоздящихся людей, и, наконец, вершина главной мачты. Темная масса скрылась под водой со всем своим экипажем мертвецов, захлестнутых ужасным водоворотом.

Я обернулся и поглядел на капитана Немо. Этот страшный судия, настоящий архангел мести, не отрывал глаз от тонущего корабля».

Ж. Верн «Двадцать тысяч лье под водой»

До сих пор, рассказывая о событиях Генерального Сражения и «Осады Трои», мы почти не касались действий подводных лодок. Подводная война шла с первых и до последних дней мирового конфликта, она знала свои приливы и отливы, но никогда, за исключением весенних месяцев 1917 года, не становилась стратегическим фактором.

Апрель 1917 года — это высшая точка германской контрблокады и кризис морской войны.

Диспозиция: блокада и контрблокада

В течение всей войны ситуация на море, в первом приближении, соответствовала принципам теории Мэхэна и стратегическим построениям Д. Фишера.

До начала европейского кризиса Германия получала за счет международной торговли значительную часть необходимого ей сырья и продовольствия. Торговый баланс страны выглядел следующим образом: