Первая Мировая. Война между Реальностями. Книга вторая

Субмарина рассматривалась международными законами, как обычный рейдер, которому следовало соблюдать нормы призового права. То есть, обнаружив подозрительное торговое судно, лодка должна была всплыть, приказать транспорту остановиться, подойти к нему вплотную и отправить досмотровую партию. В случае обнаружения военной контрабанды, лодка имела право захватить транспорт или потопить его, предварительно обеспечив безопасность команды и пассажиров. Про безопасность самой лодки и ее экипажа ничего не говорилось.

Понятно, что вести войну на таких условиях подводные лодки просто не могли. Они должны были или вообще не атаковать торговые суда, или же атаковать их из-под воды без всякого предупреждения. Но, поскольку такие действия прямо и непосредственно нарушали международное право, соответствующее решение носило политический характер, и принимать его должны были не командиры лодок, а руководство страны.

Далее, вставала проблема нейтральных торговых судов. Если потопление британских «грузовиков» нарушало только нормы призового права, то атака без досмотра и предупреждения судов под нейтральным флагом была военным преступлением. Однако никто не мешал английским транспортам использовать чужой флаг — «просвещенные мореплаватели» считали это допустимой военной хитростью. Да и на судах, действительно принадлежащих нейтральным странам, могла перевозиться любая военная контрабанда.

Немцы попытались выйти из затруднительного в юридическом смысле положения, объявив 4 февраля 1915 года зону вокруг Британских островов запретной для мореплавания, но ни Великобритания, ни США (на 1915 год — лидер нейтралов) правомочность этого акта не признали.

В отношении задач своих подводных лодок немцы не определились почти до самого конца позиционного этапа войны.

Они могли принять два решения. Отказаться от использования подводных лодок против торговых судов и сосредоточить их усилия только на борьбе с боевыми кораблями неприятеля. Или же действовать в логике военной необходимости, то есть как можно быстрее перейти к неограниченной подводной войне. В конечном итоге, было принято последнее решение, но это произошло только при Э. Людендорфе, зимой 1917 года.

Соответственно только с февраля 1917 года о германской контрблокаде британской торговли можно говорить всерьез.

Для союзников — и, в значительной степени, для современной историографии — действия немцев на этапе неограниченной подводной войны являются военным преступлением, и они не скупятся на эпитеты типа «запятнавшая себя позором подводная лодка», «злодейство», «садистские наклонности немецких подводников» и т. д.

Я склонен считать, что те же аргументы, которые оправдывают английскую блокаду, оправдывают и немецкую контрблокаду. Если согласиться с Д. Ллойд-Джорджем, согласно которому, блокада есть единственный способ реализации господства на море, то контрблокада — единственный способ поставить его под сомнение.

Д. Ллойд-Джордж указывает, что если объявить блокаду вне закона, то нация, обладающая флотом, не сможет использовать свою морскую мощь как инструмент ведения войны, в то время как никто не подвергает сомнению право сухопутных держав применять армию для защиты своих интересов.

Это высказывание Д. Ллойд-Джорджа бесспорно, но оно нуждается в конкретизации. Английский премьер подразумевает нацию, обладающую надводным флотом, и настаивает на праве этой нации пустить свой флот в дело, воспользоваться им для выигрывания войны.

Но тогда, если объявить вне закона контрблокаду, получится, что нация, имеющая сильный подводный флот, не имеет права использовать его в войне, в то время как владелец надводных кораблей может применять их для защиты своих интересов.

Эти конструкции или одновременно верны, или одновременно ложны.

Блокада и контрблокада либо одинаково являются военными преступлениями, либо одинаково не являются ими.

Немецкие подводники не обеспечивали безопасность мирных граждан, которые могли оказаться — и оказывались — на атакованных ими кораблях. Но точно так же английские патрули не обеспечивали доставку хотя бы минимума продовольствия и медикаментов мирным гражданам Германии. Ситуация равная — за тем исключением, что английская блокада была неизмеримо более эффективной, нежели немецкая контрблокада.

Развертывание подводной войны

Оба указанных выше варианта: отказаться от атак торговых судов союзников или же атаковать их безо всяких ограничений — имели свои недостатки и свои достоинства. Единственное, чего никак нельзя было делать, это избрать что-то среднее, то есть, топить неприятельские и нейтральные транспорты «в пределах определенных правил». Компромисс, как известно, хуже любой из альтернатив.

Впрочем, германское руководство долго не могло решиться ни на что, даже на компромисс. Вопрос об использовании подводных лодок вызвал устойчивый конфликт в правительственных сферах Второго Рейха.