Первая мировая война в 211 эпизодах

В хаосе пожара военная дисциплина расшаталась. Как обычно, самоотверженность и героизм переплелись с трусостью и корыстолюбием. Началось мародерство. Лопнули большие винные бочки. И вино потекло по улице “словно кровь”, журча в сточной канаве глубиной в целый дециметр. Солдаты и гражданские бросились на землю и припали к винной реке. Когда Кинг снова проезжала мимо того места, она увидела лежавших повсюду перепивших, блюющих людей. Со страшным грохотом взорвался склад боеприпасов. То там, то сям вспыхивала перестрелка.

Когда на следующий день, после долгой ночи, опять взошло солнце, небо было завешено плотным слоем дыма, через который не мог пробиться свет. Кинг ездила по порту. Она объезжала электрокабель трамвайных линий, провисший над улицей. Наблюдала, как солдаты и гражданские рылись в еще дымящихся развалинах, ища себе добычу.

Олива Кинг провела за рулем машины свыше двадцати часов. И когда она, измотанная, голодная, вернулась в свою комнату, чтобы поспать, то обнаружила там бездомную женщину с девятью детьми. Сгорело почти полгорода, 80 тысяч человек лишились жилища.

Тушение пожара займет почти две недели. К концу войны город превратится в черные от сажи пустые руины. Те Салоники, какими они были до пожара, так никогда и не будут восстановлены.

164.

Воскресенье, 26 августа 1917 года

Харви Кушинг видит трехмерную карту

На фронте затишье, но оно обманчиво. Это все знают. Утро обычно уходит на перевязку раненых. Кушинг считает, что многие из прооперированных им ранее как будто идут на поправку, — а может, это просто у него улучшилось настроение, после того как ему удалось поспать две ночи подряд.

Пока еще рано говорить об участии в боях американских соединений, так что Кушинг и его госпиталь переправлены на север, на фронт во Фландрии. С конца июля там продолжается британское наступление, крупнейшее из всех предшествующих. Это событие уже обрело свое название — третье сражение при Ипре.

До сих пор было предпринято четыре крупных наступления. Все это время стояла дождливая погода. Поле битвы превратилось в море грязи. Вплоть до сегодняшнего дня успехи были весьма незначительными, тогда как потери весьма ощутимы. Но мало кто об этом знал. Мало кто располагал достаточно полной информацией, цензура отличалась жесткостью, а официальные сообщения изобиловали общими фразами. Кушинг, однако, догадывался, что происходит на самом деле, видя поток раненых, истекающих кровью, которых везли к ним в госпиталь замызганные санитарные машины. Сколько их, этих раненых? В каком они состоянии? Сколько времени им нужно, чтобы добраться до своей части? Обычно все они были вымазаны в глине, так что приходилось долго счищать с них грязь и раздевать их, чтобы наконец найти и осмотреть раны. Тем из них, кому делали прививку от столбняка, писали чернильным карандашом на лбу букву “Т”. Вблизи от госпиталя находилось кладбище, и оно постоянно ширилось. Могилы рыли рабочие-китайцы в синих сорочках.

Специализация Кушинга — тяжелые черепно-мозговые травмы. Он старался делать по восемь операций в день. Все это происходило в палатке, хирург был одет в резиновый фартук, на нем были походные ботинки. Он умел с величайшей осторожностью извлекать осколки снаряда из мозга пациента при помощи мощного магнита. Мало кто представал перед ним с простой пулей в теле, еще реже — с раной от штыка. Почти все его пациенты получили осколочные ранения, и почти у всех ранения эти были множественными. Кушинг стал лучше разбираться в характере ран; он, к примеру, научился распознавать серьезнейшее ранение, скрывавшееся за крошечным входным отверстием. В небе висели аэростаты наблюдения. Иногда поблизости рвались бомбы. Когда выдавалось свободное время, они играли в теннис, тут же, рядом.

После обеда Кушинг и его коллега отправились в соседние медчасти — навестить друзей. День выдался сухой и погожий. В летнем воздухе стоял гул далекого артобстрела. Дорога из Мон-де-Ка в Реми пролегала вдоль высокой горы, зрелище было великолепное. На севере линия фронта в районе Ипра представляла собой цепочку пушечного огня.

Наконец-то Кушинг увидел то, что давно возбуждало его любопытство: канадский полковник показал ему большую трехмерную карту поля сражения, сделанную из песка, в масштабе 1/50, которую использовали для планирования новых наступлений. На ней были тщательно размечены каждый лес, каждый дом, каждый холм. Свои собственные окопы обозначались синей матерчатой ленточкой, немецкие — красной. Кушинг читает названия на миниатюрных табличках: Инвернес-Коупс, Клепем-Джанкшн, Санкчери-Вуд, Полигон-Вуд. Понял он немного, однако, судя по карте, будущие наступления готовились в направлении Гленкурс-Вуд, леса, который выдавался вперед красной дугой посреди остальных синих вертикалей.

Впрочем, они не одни изучали карту. С ними находилось еще несколько офицеров и младших чинов, пытавшихся разобраться в особенностях местности. Именно эти люди пойдут завтра “на штурм высоты”.