Первая научная история войны 1812 года

<…> Можно было ожидать, что время соперничества и борьбы, так успешно законченной, вернет снова в русло начатую с таким рвением работу первых лет. Но надежда оказалась напрасной. Напротив того, все добытое на полях брани кровью русских воинов было принесено в жертву идеи Священного союза, а Россия продолжала пребывать в глубоком сне, в котором военные поселения не могли дать живой струи, а покровительство, оказанное разным сектам и масонству, только породило насаждение тайных обществ, которые благодаря событиям 14 декабря 1825 года надолго отвели Россию на путь самой убежденной реакции николаевского режима. Случилось нечто неожиданное: после блеска вступления на престол и мировой славы победы русского оружия Александр Павлович оставил брату тяжелое наследство, страну, изнеможенную от прошлых войн, а еще более от аракчеевщины, и весь организм больным и утомленным, а внутри — полнейшую дезорганизацию власти и всякого порядка, при полном отсутствии какой-либо системы управления».⁴³

Итак, выдающийся ученый-историк, член российской императорской фамилии был вынужден признать: а) Наполеон — эталон гениальной личности в мировой истории, б) не он, а царь Александр был локомотивом конфликта, в) этот конфликт был категорически пагубен для русского народа, г) император Александр страдал опасной религиозной манией, д) своему преемнику он оставил Россию в самом худшем положении. Подчеркну: чтобы сделать подобные выводы, Николай Михайлович проделал колоссальную работу в архивах, первым опубликовал сотни важнейших документов, досконально знал всю фактическую часть истории эпохи Наполеона и Александра. Можно только предполагать, в каких бы выражениях звучали его тезисы, если бы его не сдерживала семья, положение, а также он мог бы уже знать документы, ставшие известными за истекшую сотню лет.

Дальнейшая судьба великого российского ученого и просвещенного человека сложилась трагично. После Октябрьского переворота он был сначала сослан, а затем арестован. 9 января 1919 г. бандиты из Президиума ВЧК (среди прочих — Я.Х. Петерс, М.И. Лацис, И.К. Ксенофонтов и секретарь О.Я. Мурнек) вынесли смертный приговор. Ходатайства Академии наук и лично Максима Горького (А.М. Пешков: 1868–1936) не помогли. Известны слова злобствующего и низкорослого В.И. Ленина, подтвердившего приговор: «революция не нуждается в историках». В итоге обладатель выдающегося интеллекта, человек высокого роста с классическим профилем и аристократическими манерами, Николай Михайлович, вместе с еще тремя великими князьями был расстрелян большевицким отрепьем в январе 1919 г. (реабилитирован постановлением Генеральной прокуратуры РФ 9 июня 1999 года…). Всех расстреливали на краю общей ямы — поэтому могилы не существует. Вот на таких преступных основаниях создавалась власть советов, которая, укрепившись, начнет ломать под себя и историографию — и внедрять чернь и детей упомянутого отрепья в «ученые» и в начальники над исследователями. Но подобное было лишь новыми актами той вечно тлеющей гражданской войны, которая запылала во многих местах России и в 1812 году: именно об этом речь пойдет в последующих главах.

Далее. В своем лекционном «Курсе русской истории» (1907–1911 гг.) знаменитый историк В.О. Ключевский (1841–1911) резюмировал внешнеполитическую деятельность Александра I так: он стал «вооруженным сторожем выставленных им реакционных порядков».⁴⁴ Крупный специалист по эпохе 1812 года еще царского периода, историк-эрудит А.К. Дживелегов (1875–1952) называл «Священный союз» (итог войны 1812–1814 и 1815 гг.) «самым бесправным угнетением», «реставрационной вакханалией» и «щитом феодальной реакции». Подчеркну, что этот научный вывод он не побоялся сделать в публикации 1915 года: сразу после юбилея — и во время ура-патриотического ажиотажа Первой мировой войны.⁴⁵