Первая научная история войны 1812 года

Начиная с решившего принять царский титул Ивана III, в Московии активно начинают пропагандировать ни на чем реальном не основанную концепцию «Третьего Рима», которая постепенно вырастает в опасную авантюру имперского тона и мессианской демагогии. С каждым десятилетием и веком экспансия Московии, России, Российской империи все нарастает. Бешеное экстенсивное развитие в ущерб интенсивному — главный бич сменяющихся государств. Он диктует авторитарный способ управления, который все равно совершенно не может контролировать такую масштабную территорию: и в итоге происходит то, что называется простым русским словом тюркской этимологии — «бардак».

Процесс вступил в активную фазу при Иване III, продолжился особенно при Иване Грозном, потом в семнадцатом веке (в т. ч. вместе с расширением за счет Украины), затем Петр I самовольно объявляет себя императором, и начинается экспансия и необоснованное вмешательство неразвитого провинциального государства в европейские дела. Масштабные и кровавые авантюры Екатерины II (в том числе, направленные на осуществление ее «Греческого проекта»), постоянные агрессивные захватнические войны ее внука Александра I — а затем кризис и, наконец, крах непомерно раздутой империи. Но после краха происходит попытка воссоздать империю еще более преступными методами (и опять-таки преступными в отношении, прежде всего, собственного народа) при Сталине — и новый крах! Любопытно, что еще в 1796 году французский агент в Петербурге Гюттен полагал, что «деспотическая империя» (Россия) «обрушится под собственной тяжестью».¹²

Таким образом, Русское государство в древности сложилось путем хищнического захвата окружающих территорий: как более прогрессивных, так и (много позже) находящихся фактически на полупервобытной стадии родоплеменного развития (некоторые азиатские и горские регионы). Для кого-то из временно, но надолго покоренных подобное стало благом (но непрошенным и этно-культурно чуждым) — для кого-то ужасом и регрессом (на Западе).

Много позднее, при Екатерине II (урожденная София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская, Sophie Auguste Friederike von Anhalt-Zerbst-Dornburg: 1729–1796), ее соплеменники — немецкие придворные историки Герард Фридрих Миллер (1705–1783), Август Людвиг Шлецер (1735–1809) — задним числом выдумали, сочинили, я бы сказал, пьесу «история России» (можно еще вспомнить их предшественника — Готлиба Зигфрида Байера: 1694–1738).¹³ В упомянутой «пьесе» авторы ненаучно объединили совершенно различные и в исторической реальности боровшиеся друг с другом явления, разные государства — и встроили их в концепцию, удобную для имперской пропаганды (при этом подчеркну, что конкретный небольшой эпизод — «норманнская теория» — ими был упомянут оправданно).

Этот процесс заново оформил и дополнительно развил в духе европейского сентиментализма и в стилистике западного же неоклассицизма (и с добавлением многих французских слов в тогда еще очень бедный русский язык) современник Русской кампании Наполеона Н.М. Карамзин (1766–1826), о сочинении которого («История государства Российского») А.С. Пушкин (1799–1837) хлестко и элегантно написал:

В его «Истории» изящность, простота

Доказывают нам, без всякого пристрастья,

Необходимость самовластья

И прелести кнута.

По большому счету вся последующая российская историография существовала в рамках этой пропагандистской «пьесы», наспех слепленной немецкими придворными и писателем-сентименталистом (происходившим из татарского рода Кара-мурзы). Вспоминается свидетельство современника эпохи наполеоновских войн П.Я. Чаадаева (1837 г.): «Пятьдесят лет назад немецкие ученые открыли наших летописцев; потом Карамзин рассказал звучным слогом дела и подвиги наших государей; в наши дни плохие писатели, неумелые антикварии и несколько неудавшихся поэтов, не владея ни ученостью немцев, ни пером знаменитого историка, самоуверенно рисуют и воскрешают времена и нравы, которых уже никто у нас не помнит и не любит: таков итог наших трудов по национальной истории».¹⁴