Первая научная история войны 1812 года

«В том, что касается Кутузова и других русских вождей, историография г. Тарле пышет духом николаевской эпохи. С той только разницей, что даже Михайловский-Данилевский был более объективен, добросовестен и точен».

В рецензии на американское издание книги Тарле, напечатанной в польском эмигрантском журнале, Кукель заходит еще дальше. Он пишет:

«Если позиция Тарле, крайне националистическая и враждебная Западу, некритичная в отношении популярных традиций и легенд, поразительным образом сближает Тарле с николаевскими историками этой войны Михайловским-Данилевским и особенно Липранди, — то ни один из них не может сравниться с Тарле в бесцеремонности обращения с фактами и источниками. Это даже не отход историографии на уровень столетней давности, это нечто еще более трагическое: это историография, которая вообще перестала стремиться к истине».

Очевидно, что он совершенно не понимает расстановки сил и позиций в советской исторической науке. Приписывать Тарле «крайний национализм» и «вражду к Западу» абсурдно; в Советском Союзе в последние годы жизни Сталина его обвиняли за эти же книги в «космополитизме» и «низкопоклонстве перед Западом».⁵⁷

Безусловно, биограф-апологет старается отвести от своего «подзащитного» перечисленные серьезные обвинения, но факт остается фактом: именно Е. В. Тарле повернул время вспять — и способствовал восстановлению пошлого и антинаучного великодержавного мифа о войне. Кроме того, одно не исключает другого: Е. В. Тарле могли обвинять и «красные» писаки, и его коллеги по старой школе. Важно то, что опытные историки (они же и сторонние читатели) сразу почувствовали суть и смысл произошедшего. Таким образом, я должен резюмировать: Е. В. Тарле поставил свой талант на службу режиму, поэтому при всех литературных качествах издания, при проницательных его оценках некоторых конкретных нюансов, книга сталинского академика не может восприниматься как строго научная и объективная.

В 1976 году гениальный поэт Иосиф Бродский написал: «Человек страшней, чем его скелет». И это правда. Вся мировая история тому подтверждение — и то, что творили русский царь и многие его подданные в 1812 году, как мы вскоре убедимся, не исключение. Но я сейчас вынужден погрузить вас в контекст жизни автора одной из самых популярных книг о войне 1812 года. Дело в том, что Е. В. Тарле менял свои «показания» не только в науке, но и в жизни — причем, я полагаю, что именно контекст жизни так его испугал, что заставил искажать правду истории: тем более что за ложь давали роскошные квартиры, машину и даже служанку, которая обо всем добросовестно стучала в ЧК.

Для большинства даже зачастую не видевших его фотографии читателей академик Тарле — это некий добрый и мудрый дедушка-историк. Человек, который решил написать труд — и написал его, как считал нужным. Но все гораздо сложнее. Внимательный анализ биографии Е. В. Тарле доказывает, что он был вначале жертвой сталинской системы, а потом и сам стал (ибо его таланты оказались нужны режиму) одним из пропагандистов и даже палачей своих более принципиальных и нравственно достойных коллег.

Как известно, Е. В. Тарле проходил по одному из многих сфабрикованных чекистами дел. Уникальные документы следствия по так называемому «Академическому делу» были опубликованы только в 1998 году.⁵⁸ При этом тираж был мизерный, а, главное — сами историки постарались не комментировать произошедшее: уж слишком сильно и комфортно было влияние легенды о Тарле.