Первая невеста чернокнижника (СИ)

   Я оглянулась к нему и обомлела. Рубашка была разодрана и перепачкана кровью. Лицо не задели, в кое веки осталось целым, без синяков, но рубашка была разодрана и перепачкана кровью. В прорехе виднелся длинный тонкий порез.

   – Тебя ранили!

   – Просто поцарaпали. Заходи в дом.

   – Вам это с рук не сойдет! – заорала девчонка нам вслед. – Жди, Макстен Кеpн, мы скоро придем!

   – Да помолчи ты, убогая, пока посохом не ударили, – перебила я. Ударить хотелось. Глядишь, поумнеет и покинет ряды маньяков, нападающих на приличных чернокнижников.

   Дверь надежно закрылась. Пoвернулась ручка, щелкнул замок. Мы остались в ошарашенном безмолвии Мельхома. Казалось, что в голове играл оркеcтр: били барабаны, гундосили трубы, пиликали на все лады скрипки.

   – Что за мир такой? Ни разу спокойно поесть, блин, не дали! – высказалась я и в сердцах отшвырнула посох. - Зачем я вообще эту палку забрала? У меня уже есть одна!

   – Они просто щенки, - философски вставил «пять копеек» Макс.

   – Хужe демонов! Да Хинч не так пугает, ак эти доморощенные сеятели добра! – завелась я.

   – По-молодости я и не такое вытворял.

   – Но тебя ранили. - Я для чего-то ткнула пальцем прямо в порез,и Макстен болезненно скривился. – Видишь, какая рана!

   – Если тыкать в мою царапину,то она станет раной, – справедливо рассудил он.

   – Не спорь,ты истекаешь кровью!

   Конечно, кровотечение давно закончилось. Подозреваю, что и порез начал затягиваться.

   – Алина, - позвал меня Макс.

   – Да что?!

   В следующую секунду горячая ладонь легла мне затылок,и губы накрыл поцелуй. От внезапной ласки я оцепенела. Мастен отодвинулся на секунду, посмотрел в глаза.

   – Ты пытаешься меня успокоить? - охрипшим голосом спросила я.

   – Подталкиваю к принятию решения.

   – Давай-ка еще разок… подтолкни, пока не истек кровью, а то неубедительно вышло, - пробормотала я, с готовностью приоткрывая губы для нового поцелуя, глубокого и крышесносного.

   Хочу официально заявить, Макстен Керн не напрасно топтал землю магического мира больше семи десятков лет, он целовался как бог! Умело ласкал языком, сладко прикусывал. В его руках я была размягченной глиной. Когда казалось, что воздух заканчивается, а легкие горят, он отстранялся. Позволяя сделать глоток кислорода, прочерчивал дорожку обжигающе горячих, коротких поцелуев по шее, по линии подбородка, и снoва возвращался к припухшим от пленительной ласки губам.

   – Помогите нам, демоны! Они лобзаются! – прозвучал загробный голос Хинча.

   Мы оглянулись. Синеющий на глазах прислужник прижимал к груди умильную леечку,из которой обычно поливал Васеньку, плотоядный цветок, пережравший абсолютно всех мух в замке (сама носила Васеньку по комнатам, чтобы ни одна жужжащая зараза не действовала на нервы).

   – Сейчас в обморок упадет, – тихо предположила я.

   Хинч закатил глаза и рухнул на пол, по-прежнему зажимая ручку лейки. Из горлышка и узкого длинного носика по доскам потекла вода.

   – А старик-то сдавать начинает, – обречено вымолвил Макстен.

ГЛАВА 6. Незваные гости хуже чумы

Ирен был готов взорваться, как надутый рыбный пузырь. Бах! И нет бывшего ученика подлеца Дигора!

   Со злостью, словно пытаясь мстить бессердечному учителю, он смял полученное письмо и швырнул комок на магический поднос.

   – Забери обратнo, старый козел! – процедил Ирен. Тонкий пергамент в мгновении ока вспыхнул и превратился в невесомый пепел.

   Вдруг залетевший в раскрытое окно ветер сдул бумажный прах ровнехонько в открытый рот. Маг поперхнулся. Сгоревшая надеда горчила и вызывала даже не кашель, а непонятное хриплое кряканье, как у утки, подавившейся крупным бобом. Ирен схватился за бутылку с шикером, поселенную на столе пару дней назад, и с жадностью принялся глотать из горла. Густое терпкое вино смыло пепел, прокатилось обжигающим комом и опалило пустой живот. Все-таки еззо прав, мерзостный шикер стоило закусывать, но от еды маг отказался, пришлось занюхать рукавом несвежей рубахи.

   Пока он вытирал заслезившиеся от крепости алкоголя глаза, на опустевшем подносе вновь вспыхнуло голубое магическое пламя. Сначала появилась кучка пепла, потом из его стремительно выплелся уголок пергамента, мало-помалу появился новый лист. Шмыгнув носом, Ирен забрал горячую записку.

   «Что ты имел в виду?» – сдержано спросил учитель на возвращенное письмо.

   – Катись под хвост вингрету, старый козел, - буркнул маг и снова приложился к бутылке.

   Он переступил через себя, попросил помощи у наставника : честно сказал, что добро в Анcеле приживаться решительно не желает, разлетается по миру, как чахлые одуванчиковые зонтики, неспособные осенью прорасти в остывающей земле. Но если ему, Ирену Орсо, прислать немножко средств, оказать чуточку протекции в этих краях и выделить библиотечный гримуар, то он живо выкорчует семейное древо Кернов из земли восточной долины! Вместе с замком, ведьмой и курицей.

   И что он увидел в письме?

   Дулю!

   Фигурально выражаясь.