Первая невеста чернокнижника (СИ)

   Опешив, некоторое время я разглядывала собственную помятую после сна физиономию и пыталась подобрать слова, чтобы высказать демoну несогласие с обновленным интерьером. В смысле, сказать без мата, чтобы не обиделся и не лишил горячей воды. Никаких сомнений, он умел подглядывать сны. Возможно, сам же их и навеивал.

   – Мельхом, ты часом не демон, отвечающий за разврат? Повесить зеркало на стену должность не позволила?

   Мельхом естественно остался глух, зеркало не убрал и ванную не вернул. Пришлось скатываться с кровати, натягивать халат и, шваркая мужскими тапочками по паркету, направиться на умывание к общей раковине. Пошире раскрыла дверь, чтобы, как прошлым утром, не стукнуться плечом в косяк и… испуганно отшатнулась.

   – Господи, помилуй!

   На пороге, раcстелив на полу тонкое одеяло, спал Хинч. Он лежал на спине, скрестив руки на груди,точно покойник. Из-под халата выглядывали полосатые пижамные штаны, на волoсах – сеточка, на ногах – кoжаные домашние туфли. Не шевелясь, он резко открыл глаза с неестественно расширенным зрачком и уставился на меня снизу вверх, как вампир на добровольно подставленную яремную вену. Признаться, я вздрогнула.

   – Хич, почему вы спите под моей дверью? Мельхом кровать стащил?

   – Я блюду честь и достоинство от соблазнов.

   – Простите, но чьи? – уперла я руки в бока. – Свои или коридорные?

   – Хозяина.

   Эм?

   – Боюсь, вас разочаровать, но за честь и достоинство вашего хозяина в том смысле, какой вкладываете вы, уже поздно волноваться.

   – Никогда не поздно волноваться о мужской чести, – заспорил Хич, не меняя позы. - Не после того, как вы бесстыдно лобзалиcь у магической двери.

   Выходило, что именно я пыталась развратить нашлявшегося за долгую жизнь чернокнижника, а не наоборот?

   – Хорошо, нo почему вы в таком случае блюдите под моей дверью? – возмутилась я. – Спали бы под дверью Макстена! Может, по старой дружбе разрешили бы закатиться под кровать.

   – Хозяин приказал удалиться, - отозвался Хинч. - н кричал и был чуточку раздражен.

   «Чуточку» – это когда глазом дергает и мечтает кого-нибудь проклясть на смерть?

   – Ладно, - буркнула я, – спите, где душе угодно, только дайте пройти.

   – Просто перешагните.

   – инч, что у вас за странные шутки с утра пораньше? - начала свирепеть я. - В моем мире перешагивать через тело… в смысле, человека считается дурной приметой.

   – И что за примета? – проявил прислужник живой интерес.

   – асти перестанете! – рявкнула я. – Не хотите вставать, то, по крайней мере, немножко откатитесь.

   – Прошу прощения, госпожа, но это совершенно невозможно, - загробным голосом отказался подниматься хранитель «мужской чести и достоинства».

   У меня мелко и неприятно задергалось нижнее веко. Подозреваю, что секунда, и я все задергаюсь, как припадочная.

   – Не поймите, пожалуйста, неправильно, – спокойный, как чучело удава, пустился в объяснения прислужник на полу. - Я не то чтобы не хочу встать – не могу. Помните, я как-то говорил, что после первой сотни лет у меня начало прихватывать поясницу? Оказалось, что на полу в коридоре по ночам чудовищно дует…

   – Господи, Хинч, вас прострелило? - охнула я.

   – Мне очень жаль. Я с рассвета жду, когда меня кто-нибудь обнаружит.

   – Именно поэтому в престарелом возрасте нормальные люди спят в кроватях, – нравоучительно высказалась я. С другой стороны, двухсотлетнего одержимого людоеда не примешь за обычного пенсионера.

   – Но я же не мог притащить в коридор кровать, - справедливо заметил Хинч.

   – Вы просто могли сами в коридор не тащиться, – буркнула я. – Руки сумеете протянуть? Помогу подняться.

   Хочу официально заявить : со стороны невысокий инч выглядел легче. Скукожившись, я подставила плечо, но поднять прислужника оказалось непосильной задачей, в прямом смысле этих слов. Я едва не надорвалась и не заработала собственный прострел.

   – Госпожа, просто оставьте меня на пoлу, - взмолился он, сморщившись от боли в пояснице. – Скоро проснется Эверт, он меня поднимет.

   – лень! – вдруг поняла я, что нечего мучиться в одиночестве,и принялась долбиться в соседнюю дверь. - Олень, просыпайся. Утро в самом разгаре!

   – Боюсь, он до рассвета топил алхимическую печь,и теперь спит, как мертвый.

   – Значит, воскреснет, - процедила я, начиная бить по двери пяткой. Так грохотала, что не услышала, как Эверт открыл, и заехала ему по голени.

   – У тебя конец света наступил, Исчадие ада?! – охнул Олень.

   – У Хинча, – не извинившись за нанесенный телесный ущерб, кивнула я на прислужника, разложенного на одеялке.

   – Что случилось, старик? - вытаращился Эверт. – Она на тебя напала? Ударила по спине посохом? Переломала ноги? Что? Почему тебя, друг мой,так раскорячило?

   – Олень, у него обострение ревматизма, - сухо объяснила я вместо прислужника, поглядывающего на нас, как кретинов.

   – Она тебя прокляла?! – воскликнул ученик.

   – Спину у него скрутило, – покачала я головой. - Помоги поднять и затащить к тебе в комнату. Сомневаюсь, что с лестницы мы его спустим без травм.

   – А почему ко мне? – вдруг начал отступать вглубь спальни настороженный Эверт. - Давай в твою.

   – Я девочка.

   – Но кровать-то у тебя обычная, ей без разницы, кто уляжется.