Первая невеста чернокнижника (СИ)

   Одним гибким движением Макстен поднялся с кровати. Думала, что он сейчас щелкнет пальцами и одежда эффектно разлетится по комнате черными клоками, словно перья ворона, а потом растворится, но ничего подобного не пpоизошло. Макс стащил рубашку через голову и отбросил на кровать.

   н медленно приближался, а я разглядывала торс мужчины. Как-то сразу становилось ясно, что отличная форма поддерживалась не за счет протеиновых коктейлей или отжиманий со штангой, спортзал не давал ни хищной грации, ни особенной жилистости без нарочитых рельефов. Ничего лишнего,тело поджарое, крепкое. На коже татуировки и шрамы. Один, розовый и совсем свежий,тянулся от ребер на живот.

   – Нравится, что видишь? – тихо спросил Макстен, вплотную приблизившись ко мнe.

   Я подняла взгляд. Его лицо казалось напряженным, как перед магическим ударом. Зрачки расширились и затопили радужку. Странный эффект больше казался не жутковатым, а невозможно возбуждающим.

   – А тебе? - едва шевеля губами, выдохнула я.

   – Да.

   Макс оперся ладонями о дверь по обе стороны от моей головы и хриплoвато прошептал:

   – Целое утро, когда в двери никто не постучит. Чем займемся?

   – У тебя есть варианты? – едва слышно выдохнула я.

   Он накрыл мои губы обжигающим поцелуем, и перед глазами словно взорвался фейерверк. Макстен подхватил меня под ягодицы, заставляя обнять ногами его за пояс. Вцепившись в широкие плечи, со стоном я вжалась в натянувший брюки напряженный орган. Ткань казалась грубой, и ощущения – необычными, но до того острыми, что я выгнулась дугой. Большая ладонь накрыла грудь, пальцы почти болезненно сжали сосок...

   На краю сознания всплыла несвоевременная мысль, чтo все происходит слишком быстро. Я никогда не перебиралась из вертикального положения в горизонтальное со скоростью света и так беззастенчиво откровенно. Где же ухаживания, танцы с тамбуринами, разговоры с полунамеками – все то, чем сопровождалась физическая любовь в моем мире? Однако тот же голосок подсказывал, что Макстен Керн божественно не только целовался. Зачем строить недотрогу, если потом может ничего не достаться?

   – Какого демона происходит? - разнесся по дому возмущенный голос Эверта, словно говорившего в микрофон.

   Мельхом нарочно усиливал звук, давая понять, что прелюдия закончилось, а пресловутое «потом» наступило. На редкость быстро. Буквально немедленно, когда запретный плот я даже толком распробовать не успела, всего лишь разок лизнуть.

   – Что случилось? - цепляясь за плечи чернокнижника, прошептала я.

   – Хотел бы я знать… – нахмурился Макс и осторожно ссадил меня на пол. Паркет был холодный,и я на ощупь принялась искать ногой упавшие великоватые тапки.

   Нeожиданно Мельхом содрогнулся от грохота, а следом понеcлась отборная брань.

   Одевались мы куда как быстрее, чем раздевались. В рекордный срок выскочили из спальни и бросились в холл, где столкнулись с Эвертoм и сонным помятым Хинчем, относительно твердо стоявшим на ногах. Вид у всех, даже у обычно причесанного и выглаженного прислужника, был одинаково всклокоченный.

   Правда, по разным причинам.

   Я поджала распухшие от яростных поцелуев губы и состроила вид, будто изучаю рисунки на стенной ткани. Красноречивое смущение подавить не выходило. Подозреваю, не только взрослые мужики, один и которых разменял вторую сотню лет, но и наивная девственница догадалась бы, что, оставшись наедине, мы c Максом не играли в «камень-ножницы-бумага».

   – Ты одержимый? – рявкнул недовольный чернокнижник, и Хинч выразительно кашлянул. Мол, попрошу не переходить на личности, господа черные маги.

   – Нет, но кто-то разгромил лабораторию, - замотал головой Олень и указал на кухонные двери : – Подчистую.

   – Разгромили лабораторию? В Мельхоме? – Если бы не знала, что Макс ничему не удивляется, решила, будто он по-настоящему изумлен.

   Неизвестный вандал разгромил лабораторию не подчистую, а в хлам. Комната была небольшая, но заставленная мебелью, а теперь еще и заваленная расолоченными мензурками, страницами из разодранных гримуаров и прочим мусором, при виде которого у Макса заходили желваки. Из крана самогонной установки, в смысле, алхимической печи на каменный пол капала зеленая жижа и с шипением прожигала в плитках дыру. В камине валялся перевернутый котелок, разлитое зелье затушило огонь. В помещении отвратительно пахло, а маленькое оконце под потолком, больше похожее на форточку, было закрыто.

   – Надо проверить посуду, - пробормотал инч и немедленно пошаркал ногами в сторону кухни.

   Недавно Мельхом вернул в кухню посудную горку, полную старинного звонкого фарфора, резной хрусталь и набор серебряной посуды в узком выдвижном ящичкe. Когда Хинч чистил потемневшие вилки, то испытывал такой эстетический экстаз, что посинел и чуть не рухнул в обморок.

   – Кто закрыл окно? - сморщился от зловония Макстен. Он щелкнула пальцами,и форточка отворилась.

   – Учитель, думаете, что белый псих прорвался через новую защиту и разгромил лабораторию? – с волнением в голосе спросил Эверт.

   – Нет. - Макс упер руки в бока и повернулся ко мне: – Алина, не хочешь объяснить?