Первая невеста чернокнижника (СИ)

   – Да, банановые пальмы растут в моем мире, – объяснила я и немедленно исправилась: – на самом деле, его правильно называть банановым деревом. Смотрите, скоро появятся плоды. Будет огромная связка. Ствол надо чем-нибудь подпереть, чтобы не сломался.

   – Вы знаете, как за ним ухаживать? – уточнил Хинч. – В вашем мире их часто сажают?

   – Нет, просто я как-то в Интернете смотрела. Не спрашивайте зачем.

   – Что такое Интернет?

   – Ну… – «зависла» я.

   – Какой-то особый гримуар? - помог он.

   – Типа того. Бескрайний гримуар с ответами на все вопросы. У него спрашиваешь, мол, Алиса, параллельный магический мир сущеcтвует? она тебе весело отвечает: «Кукушка, что ли, сломалась? Кто такие вопроcы задает тупому компьютеру? Лучше помой грязную посуду, уже неделю в раковине лежит».

   Последовала очень странная пауза. Хинч разглядывал меня, как дурочку. В тишине журчал спрятанный в зарослях фонтанчик.

   – Может, вы и эти цветы узаете? – наконец, вымолвил прислужник, решительно закругляя разговор.

   – Показывайте, - согласилась я.

   Мы двинулись в другой конец оранжереи.

   – Вам нравятся банановые деревья? - не оглядываясь, спросил Хинч.

   – Мне нравятся бананы, – уточнила я. - Плоды.

   – Смотрите здесь, - остановился прислужник. На искусственном пригорке цвел шикарный куст розовых пионов. От тяжеcти круглые бархатные бутоны клонились к рыхлой черной земле. В воздухе веяло знакомым с детства ароматом, заставлявшим щемить грудь. Я присела и осторожно прикоснулась к холодным розовым лепесткам с каплями воды.

   – Похоже, вы их знаете, - сухим голосом резюмировал прислужник.

   – Это пионы, – объяснила я. - У бабушки дача ими засажена.

   – И вы их тоже любите?

   – Да, - усмехнулась я. – Очень.

   – Какие могут быть сомненья, – пробормотал Хинч, не скрывая недовольства тем, что Мельхом притащил в его оранжерею неведомые чужеродные магическому миру растения.

   – Вы хотели, чтобы я вам помогла, – выпрямилась я. - Что надо сделать?

   – Подрезать побеги мавы, но в одни руки боюсь поломать стебли, - неопределенно кивнул он.

   Мава представляла собой высоченный куст с густой листвой, закрытыми цветочными бутонами и длинными, как иглы, шипами (розы нервно косятся из угла). Хинч вручил мне секатор, а сам осторожно поднимал листья и указывал, где именно отрезать. Сок у растения оказался красный, как кровь. Он капал густыми каплями на платье, оставался на коже. Зрелище, мягко говоря, было жутковатым. Казалось, что я режу острыми лезвиями человеческую плоть, а не мясистые сочные листья растения.

   – Маву еще называют «кровавым цветком», – пояснил Хинч. – Из-за цвета сока.

   – Справедливо, - хмыкнула я, с грустью вспоминая пионы. Хотелось срезать большой букет, спрятать воспоминания о доме в комнате и никому не показывать.

   – Хозяину заказали поймать умертвие проклятой девственницы, - произнес Хинч. - Знаете, что делают колдуны, чтобы справиться с умертвием? Пьют кровь животных, разбавленную соком мавы. Магия закипает и кажется неисчерпаемой.

   – Для чего вы это мне раcсказываете? - не удержалась я.

   – Не надо тревожиться за него, Алина, – едва заметно улыбнулся Хинч. - Сейчас Макстен Керн – самый опасный хищник в магическом мире.

   – Ладно, - мне стало совестно, что я нарычала на прислужника. – Спасибо, Хинч.

   – Не за что.

   н наклонился, чтобы собрать листья, но немедленно схватился за поясницу и замер. Как представила, что потащу скрученного в бублик прислужника из оранжереи, так нехoрошо сделалось.

   – Хинч, не наклояйтесь, у вас спина прострелена! – Я бухнулась на корточки и поспешно принялась собирать листья,измазанные в кровавом соке. – Сейчас все сгребем шустренько.

   Шустренько не получилось, потому что иголка, украшавшая один из обрезанных побегов, впилась мне в палец. Надеюсь, что нежные цветы оранжереи не испытали культурного шока от нецензурного слова, подлетевшего к стеклянной крыше их общего дома. инч даже бровью не повел,только спросил:

   – Больно?

   – Хинч, почему мне кажется, что вы ехидничаете? – промычала я и проверила ранку на свет. Сок мавы въелся в кожу, и пальцы выглядели перепачканными засохшей кровью.

   – Вам дать платок? – любезно предложил прислужник и вытащил из кармана наглаженный чистенький платок с черной пентаграммoй во весь лоскут.

   – Какие у вас атмосферные аксессуары, – фыркнула я, не отказываясь от посильной помощи. Замотала сразу четыре пальца, но пока убирала листья, повязку благополучно потеряла.

   Отмывалаcь мава ничуть не лучше настоящей крови! Вымазанное платье пришлось выбросить, а чтобы оттереть руки я истратила половину флакона мыльного раствора. И каждую минуту вынужденных постирушек «добрым словом» поминала прислужника. Нельзя было просто сказать: Макс под допингом, не коси глазом, не дрожи губой – он почти неуязвим? Нет, ведь! Устроил урок ботаники!