Первая невеста чернокнижника

— И я сделаю это еще раз. Ради Кернов.

— Убьешь женщину, которая родит мне наследника, из-за того, что Ирис Керн любила надираться и нести ахинею? Ты не хуже меня знаешь, что ее предсказания напрямую зависели от количества выпитого шикера. Она потеряла связь с действительностью задолго до того, как начала сыпать пьяными пророчествами и проклинать потомков.

— Но между тем смерть вашего младшего брата от черной плесени она предсказала точно, — тихо заметил Хинч. — Вы можете казнить меня, но не имеете права игнорировать знаки. Оглядитесь! Разве родовое дерево не пробудилось? Разве Мельхом похож на замок ваших предков? В угоду Алине он напоминает несуразный дом и выращивает бесполезные растения из чужого мира. Для нее я новый друг, для меня вы — семья. Разница несопоставима. И если Ирис Керн была права, то еще до кровавой луны нить рода прервется. Керны сгинут в небытии, потому что последний из рода погибнет от руки своей женщины. Первой и единственной любимой женщины.

Макс почувствовал, как на лице дернулся мускул. «Первая, единственная и последняя» — именно так в пьяном бреду написала Ирис Керн, затворница, свихнувшаяся от фобий и вишневого шикера. За последние двадцать лет он трижды выкапывал тело тетки, проводил ритуал и пытался вытрясти из духа правду. Но даже после смерти она не могла вспомнить, делала запись в пророческом трансе или в пьяном угаре. Зато каждый раз с педантичностью убежденной пропойцы заявляла, что вишневый шикер — лучшее, что придумал магический мир.

— Я не верю в предсказания свихнувшихся ведьм, — сказал он.

— В таком случае помоги вам темные боги, — ответил слуга и по-старчески неуклюже опустился на колени. — Долгой жизни и процветания рода, хозяин. Ваш слуга готов принять наказание.

Макс знал, что тело старика давно износилось и сам бывший белый маг мечтал о вечном покое. Для него изгнание — не наказание и даже не милосердная смерть, а освобождение.

Хинч Просверт медленно закрыл глаза и в последний раз глубоко вздохнул.

Глава 8 Первая и единственная невеста чернокнижника

Хладнокровно…

Ладно, кому я вру. Конечно, в безобразной истерике. Но мне нравилось воображать, что если скомканные платья запихивать в заплечную сумку с мрачным видом, то это считается хладнокровным.

Собственно, делая вид, будто не бьюсь в истерике, я упаковала одежду (насовала, как вышло), застегнула в поясной сумке две золотые монеты и горсть мелких медяшек, оставшихся от покупки обуви. Понятия не имею, насколько хватит, но больше я просто не накопила даже при строгой экономии на покупке припасов в Мельхом.

Некоторое время я гоняла по двору Дунечку. Догнала, скрутила и с проклятьями упаковала в клетку. Теперь нас было две истерящие курицы. Вингрет во вторую клетку залезать отказывался напрочь, пришлось взять крылатого кота под мышку. В общем, собрав вещи и живность, но не придумав, куда бежать, я встала перед запертой магической дверью.

— Мельхом, открой! — строго приказала я и кое-как повернула ручку. Снаружи обнаружился пыльный пустой чулан. Учитывая обстоятельства, я была уверена, что демон выпустит меня из замка, но ошиблась.

— Не будь вингретом! Открой дверь в город. Наплевать куда, просто открой дверь!

В ответ прозвучал выразительный щелчок. Гадский демон не только отказался нас со скарбом и живностью выпустить, но и замок запер, чтобы наверняка не выбрались.

— Нет, ты не вингрет, Мельхом, а натуральный поросенок! — подняла я голову к потолку. — Дай выйти, тебе говорят!

Тишина. Карлсон устал висеть у меня на локте крылатым боа. Он с азартом вырывался и пытался прикусить голову курицы, торчавшую между сломанных прутьев решетки.

— Я все равно здесь не останусь.

Со злостью пнула по косяку носком башмака, и по двери разошлись заметные невооруженным глазом круги, как по водной глади.

— Мельхом, отпусти меня. Или распахни замковые ворота, — уговаривала я демона. — Я должна держаться от Макса подальше. Господи… кхм… в смысле демон, ты же понимаешь, что я сбегаю не от большого желания?

Наверное, он понимал, но не открыл. Неожиданно дверь толкнули с улицы. Я немедленно собралась, встряхнула зоопарк и приготовилась к взлету. Снаружи в дом заглянул Макстен. Увидел меня при полном боевом комплекте беглеца и спросил:

— Ты серьезно?

Я собрала вещи, кота и курицу, надела вместо платья обтягивающие зад лосины и завязала бантиками шнурки на башмаках. У меня из рюкзака торчат каблуки новых туфель, а в поясной сумке позвякивают монеты. Да, черт возьми! Я очень серьезна.

— Где Хинч? — отведя взгляд, спросила я.

— Изгнан.

Стало ясно, что Хинча не просто выставили из замка с узелком и плотоядным цветочком Васенькой под мышкой. Чернокнижник изгнал демона, дарившего прислужнику вечную жизнь.

Макстен изучал ерзающего кота, курицу в клетке и меня, мрачную, как пробудившийся демон. Не сомневаюсь, он догадался, что я нарушила запрет, открыла гримуар и узнала, что мне суждено стать той, кто убьет последнего чернокнижника из рода Керн.

— Что ты делаешь, Алина?