Первая ночь для дракона

Не желая больше видеть в комнате никого постороннего, я заблокировала дверь, просунув в ручки её створок ножку довольно тяжёлого, надо сказать, стула. А затем, чувствуя, как слегка озябли ступни, прыгнула под одеяло. Собралась уже до рассвета перекатывать в голове тревожные мысли, но совершенно неожиданно уснула вновь.

Утром яростным стуком в дверь меня разбудила Вига. Пришлось вставать и открывать ей – но служанка даже не обратила внимания на то, каким образом подопечная сегодня заперлась. За ночь она стала какой-то слишком строгой и нетерпеливой. Как будто успела слегка со мной свыкнуться и решила, что может теперь позволить себе некоторую долю полезного панибратства. Я была слишком отдохнувшей и слишком озадаченной ночным явлением, чтобы осадить её, как должно в таком случае.

– Вы вчера пропустили ужин, – с лёгким укором тараторила она, расправляя полотенце на поручне умывальника. – Но не явиться за завтрак сегодня будет уже совсем невежливо. На него придёт и эфри Лотберга фон Вальд.

Я обернулась, забыв проглотить только что выпитую воду. Это кто ещё такая?

– Это родственница герцога? – уточнила на всякий случай.

Если её упомянули отдельно, значит, и правда особа не последнего порядка. К тому же носит одну с ним фамилию – может, матушка? Но я ни разу не слышала, чтобы его светлость жил с матерью. Вообще о его родителях среди всех слухов не ходило ни одного.

– Да, – Вига кивнула, степенно пройдя к постели, и принялась её заправлять, хоть я собиралась сделать это сама. По привычке. – Это его тётка по отцовской линии. Вернее, жена его дяди. Но он её очень почитает. Суровая женщина. Говорят, ведьма. Она осталась вдовой, и его светлость забрал её вместе с сыном из Бергландера в свой новый дом.

В чужой, отобранный силой дом, если быть точной, – добавила я про себя.

– Ещё одна надзирательница, – проворчала тихо. Может быть, Вига даже не услышала.

Мало нам Хардвина, этого въедливого, словно пиявка, дракона. Кстати, метку свою он с меня так не снял – ещё один необходимый вопрос, который придётся волей-неволей с ним обсудить. Из этих-то стен мне куда деваться?

– А его светлость приехал? – всё же спросила я у Виги.

Этот ночной гость так и не давал мне покоя.

– Я не слышала, – пожала та плечами. – Наверное, нам сообщили бы.

Странно. Если не герцог, то кто?

– А ты видела его? – не поторопилась я отстать от служанки.

Вига замотала головой, быстрыми движениями взбивая подушку.

– Нет. Я здесь недавно. После того как его светлость переехал в этот замок, сюда набрали много новой прислуги.

Вот повезло мне так повезло. Эбреверте, значит, прислуга двери в чужие комнаты открывает, а моя даже не знает, как выглядит его драконья светлость. Как назло!

Вига помогла мне причесаться и зашнуровать платье – то самое, голубое с вышивкой. Я посмотрела на себя в высокое старое зеркало и не смогла припомнить, чтобы когда-то выглядела столь аристократично. Правда, немного смущал слишком широкий ворот, который только непостижимым чудом держался на плечах, открывал до интригующих границ грудь и позволял всем лицезреть густо рассыпанные по коже веснушки.

Позволив мне вдоволь изучить своё отражение, служанка повела меня вниз весьма расторопно, будто мы уже куда-то опаздывали. Я едва успевала вертеть головой: башня казалась просто огромной! Что же говорить обо всей остальной части замка!

Увлекшись разглядыванием Кифенвальдского нутра, я даже не заметила, как мы всё же добрались до столовой. Внутри было, кажется, тихо. Что же, я пришла первой? Вига услужливо распахнула передо мной дверь, я шагнула внутрь, как на каменный островок посреди лавовой реки, и тут же огляделась.

Здесь было удивительно светло и почти пусто. Лишь во главе щедро накрытого бесчисленным количеством закусок стола ко мне лицом сидела высокая женщина в летах. Немного дородная, но не рыхлая. В строгом, не открывающем ничего, кроме кистей рук, платье песочного цвета, из лёгкой шёлковой ткани – умопомрачительно дорогой. Волосы графини закрывал хитро повязанный вокруг головы платок, зато благодаря этому её строгое лицо казалось ещё более выразительным. Глубокие морщины вокруг твёрдо поджатых губ, островатый подбородок и чуть глубоко посаженные глаза под плавно изогнутыми бровями – из этой темноты она сейчас изучала меня так, словно скорлупку с ореха снимала. Крылья её тонкого носа дёрнулись, когда она закончила беглый осмотр.

– Доброе утро, ваше сиятельство. – Я присела в книксене, зная, что не ошиблась.

– Доброе, эфри Вурцер, – голос женщины оказался густым, но не низким. Даже приятным и пробирающим до самого нутра. – Вы очень милы.

– Благодарю.

Вот и думай, что это значит: то ли одобрение, то ли снисхождение. Мол, могла бы быть и лучше, но и так сойдёт. Ох уж мне эти высокородные дамы!