Первая Охота (СИ)

Я вяло кивнул в ответ, но вот выполнить указания Негора не получилось: через пятнадцать минут, когда за окном послышался рев моторов и по участку затопали сапоги бригады скорой, я стал проваливаться в небытие. Последнее, что помню — отпихиваю от себя под стеллаж перчатку, которая слезла с руки как-то сама, пока я был без сознания.

Пришел в себя я уже в военном госпитале. Высокие беленые потолки, большая палата, которую, как оказалось, я занимал один. Плечо было туго перемотано, а под повязку уходила какая-то трубка. Впрочем, уже в другом месте она торчала наружу и была выведена к специальному судну.

— Что, боец, интересно? — послышался молодой, звонкий голос.

Подняв глаза, я посмотрел на врача. На самом деле молодой — лет тридцать, в накрахмаленном халате, тонкая, дорогая оправа очков…

Я еще раз окинул взглядом медика, посмотрел на потолок, оценил чистоту стен…

— Извините… — прохрипел я, пытаясь ворочать сухим и распухшим во рту языком, — а я где?

— В больнице, где же еще, — ответил улыбаясь доктор, но взгляд у него был холодный и сосредоточенный, — так, посмотри на свет… Руку чувствуешь? Пошевели пальцами. Отлично, нервы не повреждены. Так, ну пара недель и будешь почти как новенький… Сейчас сестра придет, промоет рану и даст лекарства.

Врач даже слова мне вставить не дал — все говорил сам, а как только вышел за дверь, так крутанулся на каблуках и устремился куда-то по коридору. На его место пришла молоденькая медсестра, которая была больше похожа на актрису или аристократку, чем на младшую медицинскую работницу. Девушка аккуратно подключила трубку к банке с каким-то раствором, опустила вторую трубку в судно и скомандовала:

— Так, курсант, не двигайся особо.

— А что это вообще? И можно воды?

Сестра кивнула и начала с последнего — поднесла мне небольшой граненый стаканчик, грамм на сто, не больше, до краев заполненный желанной жидкостью без вкуса и запаха.

Ха! Видимо, составители учебников никогда не просыпались после кровопотери. Клянусь, эта вода была самым вкусным, что я пробовал за последний год! Едва не подавившись, я осушил стаканчик в два глотка и моментально потребовал добавки.

— Сразу много нельзя, — ответила мне медсестра. — Так, а теперь не дергайся, будем рану промывать.

Как я узнал позже, мне установили проточный дренаж. Рана моя была грязная, и первым делом после того, как врачи скорой убедились в том, что я не откину копыта у них на носилках, меня стали лечить от возможных осложнений ранения. Так что впереди у меня было еще много манипуляций с плечом.

Я поднял глаза на медсестру, которая возилась с трубкой и раствором. Какой же красивой она была! Немногим старше меня, может, на пару лет — что в молодости уже звучит как приговор — но эти блестящие глаза, чуть пухлые, алые губы, гладкая белоснежная кожа и русые волосы… Или это все странная реакция организма, который был на краю смерти? Моментально вспомнились фронтовые истории о солдатах, которые безнадежно влюблялись в медсестер, что их выхаживали. Беспричинно и слепо. Может, я тоже попадаю в эту ловушку?

Но все хорошее заканчивается, закончились и мои процедуры. Медсестра дала мне каких-то таблеток, сделала укол в плечо, после чего выпорхнула из палаты.

Провожая взглядом тонкую фигуру, я еще раз вздохнул. Жизнь в казарме накладывала свои ограничения. Ни о каких девчонках не могло быть и речи — все время отжирала учеба, а со второго курса еще и практика. Разваливались даже старые отношения, которые кто-то успевал завести в школе, а денег со стипендии едва-едва хватало на легкие перекусы… Даже в кино не сводить, цветов не купить, не говоря о прогулке по набережной с ее лоточниками и летними кафе…

Погруженный в невеселые размышления о тяжкой курсантской доле, я опять отключился.

Впрочем, долго проспать мне не дали. В палату понабилось народу, среди которых были мои начальники — старший офицер Юнкер и ефрейтор Негор. Но эти двое были наименьшей проблемой. Прямо в ногах моей койки стояли еще несколько человек. Двое из них — в форменных серебристо-серых кителях, от одного вида которых у меня перехватило дыхание. Погоны я разглядел плохо, но как минимум передо мной стояли исправник королевской сыскной службы с помощником. Определил я это не только по цвету кителей, но и по кинжалу со щитом на погонах исправника — знак королевского сыска.

Я уже было рванулся козырнуть, но вовремя вспомнил, что у меня из плеча трубки-то торчат, а сильно двигаться мне запретили… Но то, как дернулась моя правая рука от взгляда исправника — мужчины лет пятидесяти — не укрылось. Довольно хмыкнув, высокопоставленный сыщик заговорил:

— Курсант Кейн, вольно. Мы здесь с моим помощником, чтобы провести опрос на тему случившегося в вашем участке.

Слова исправника всколыхнули воспоминания. Когда я только очнулся, я старался не думать о случившемся, а позже как-то зацепился взглядом за красивую медсестру, а там мои мысли пошли по совершенно иному, понятному маршруту… Сейчас же мое сознание буквально столкнули в эту яму под названием «память».

— Что угодно знать его высокоблагородию? — спросил я.