Первая после бога

Вот пока она за ключами лазила, свободе и надоело Диру ждать. И вместо светлой надежды на чистую мягкую постель, в ординаторской леди Эр появилась.

— Меня здесь нету, — простонала Кассел, — я уже дома. Нет, не так! Я на полпути к дому и поэтому связаться со мной никакой возможности!

— Ты здесь есть! — решительно не согласилась секретарша заведующего отделением, поправляя безумно стильные, узкие, даже хищные очки. Правда, полупрозрачные и дымчатые. В смысле, будто из тумана слепленные. Впрочем, для духа некоторая нематериальность нормальна. Как бы они ни старались на живых походить, реальные предметы всё равно проваливались сквозь призрачные тела. — Прости, Дир, но он мне голову открутит, если тебя не приведу.

— То есть, лучше, чтобы мне открутил? — с нескрываемым скепсисом поинтересовалась Кассел.

— Лучше, — не стала кокетничать Эр. — Моя голова, может, и не совсем материальна. Но дорога как память о давно ушедшей жизни. Кроме того, его ор я тоже переношу с трудом. Так что, двигай дорогая! Ать-два, левой-правой! Вперёд, на вправление геморроя.

— Знаешь, я иногда сомневаюсь, что при жизни ты действительно была леди, — огрызнулась Дира, подхватывая сумку и послушно — ать-два! — направляясь на экзекуцию.

— Сама порой удивляюсь, — безмятежно отозвалась дух. — Но, знаешь ли, полувековое общение с медиками имеет свои последствия. Душа грубеет, сердце черствеет, появляется неоправданный цинизм и ненависть ко всему живому. Хотя нет, — подумав, добавила секретарша самокритично, — ненависть к жизни появилась сразу после смерти. Тогда я здесь ещё не служила.

— А где служила?

— Да личным секретарём у одного генерала, — загадочно улыбнулась дух.

— Оно и видно, — буркнула Кассел.

— Вот и не угадала. Милейший человек был. По крайней мере, по сравнению с вами, садистами и подлецами в жёлтых халатах[5]. Давай-давай, заходи. Он уже ждёт.

Дира в этом нисколько не сомневалась. Заведующий приёмного отделения, милейший доктор Лангер, по слухам, завтракающий интернами и обедающий ординаторами, был обстоятельным человеком. Раз вызвал, дождётся, никуда по делам не отлучится. Только вот ждать он не любил. И почему-то задержку в десять минут причислял к преступлению против государства и своего личного авторитета. И если первое в Кангаре каралось всего лишь повешеньем, то второе и четвертованием могло закончиться. По крайне мере, моральным. Но от этого менее мучительной кара не становилась.

— Вызывали? — Кассел просунула голову между притолокой и едва приоткрытой дверью.

— Заходите, доктор, — приглашающе рыкнули из пещеры страшного дракона. — Присаживайтесь.

В данный момент Дире меньше всего хотелось присаживаться и вести долгие нудные разговоры. Но её мнения никто не спрашивал — начальство велело, значит, садись. На жёсткий и дико неудобный стул, который вполне уместно смотрелся бы где-нибудь в пыточной. Кассел давно хотела спросить: специально ли завотделением такой подбирал или просто в больнице удобной мебели по определению быть не может? Но как-то всё не подворачивалось подходящего случая поинтересоваться.

Доктор Лангер, едва заметно покачивая седогривой головой, просматривал бумаги и на врача не глядел — видимо, написанное в них начальству нравилось. А вот провинившиеся подчинённые нет. Дира кротко вздохнула и уставилась в окно, за которым ничего, кроме чёрной ветки липы с едва проклюнувшимися зелёными листочками, видно не было.

— Доктор Кассел, знаете, сколько докладных на вас я получил сегодня утром?

Хирург пожала плечами, продолжая рассматривать ветку.

— Две! — начиная закипать, а оттого грозно сдвинув мохнатые, как у рыси, и абсолютно белые брови объявил завотделением. — Две! Вы опять измывались над средним медицинским персоналом.

Он так и сказал: «средним медицинским персоналом» — любил Лангер эдакие обороты.

— В чём заключалось измывательство на этот раз? — скучливо спросила Дира.

— А вы не знаете?!

— Нет, — честно призналась Кассел. — Точнее, не знаю, о чём именно вам донесли. Одну сестру я отчитала за флирт с охранником. Вторую за то, что полезла к пациенту, не обработав руки. Третью пообещала уволить, если она не избавится от маникюра. Да и то лишь потому, что раньше уже предупреждала. А! Ещё с сестрой-хозяйкой сцепилась. Но она вряд ли стала бы жаловаться.

— То есть, вы считаете, что из-за маникюра человека на улицу выкинуть можно? — рявкнул Лангер.

— Если она работает операционной сестрой в экстренной хирургии, то безусловно, — Дира наконец-то решила и на завотделением посмотреть. — Под этими когтями День знает, что может быть. Это как минимум непрофессионально. А как максимум — преступная халатность. И любая проверка из здравотдела нам же по рогам за это и надаёт. И уволит сестру Тресс, только уже за профнепригодность и с волчьим билетом.

— Любая проверка мне по рогам даст за твои выкрутасы! — заорал Лангер, наливаясь пурпуром, и долбанул папкой, которую зачем-то схватил, об стол. — Ты назначила сканирование пациенту с ЧМТ?!

— Ну уж не Микка, — усмехнулась Кассел. — В смысле, естественно я.