Первая работа

– Учителю нужно много думать, – наконец сказала она. – Все время держать в голове учеников, задачи, цели. Нужно этим дышать. Вдыхаешь материал и выдыхаешь учеников. А у меня мама заболела. Когда я в Москву приехала. И я ни о чем думать больше не могла. Знаешь, как-то сразу стало ясно: скоро наше с ней время кончится. То время, когда мы вместе. Поэтому я ее в Москву перевезла. К докторам. А сама сюда устроилась. Хорошая работа, голову не грузит, сидишь да сидишь себе.

Я замерла, боясь спросить: как мама-то? А если плохо?!

– И мамусик заходит, – усмехнулась тетя Люся, – когда себя чувствует нормально. Поругать меня. Что, мол, уважаемой учительницей у нас в городе была. А тут… Обслуживающий персонал! Ничего-о… Пусть ругает.

Мне даже нравится. Вот еще деньжат накоплю, повезу ее в Германию на осмотр. У меня знакомая есть, может нас в палату недорогую устроить.

Я поднялась со стула. Мне пора было к Дане. Взяла пластиковую тарелку, спросила нерешительно:

– Куда выбросить?

– Давай сюда! – засмеялась тетя Люся и выхватила тарелку. – Тоже мне барыня! Я их мою, между прочим.

– Простите, – промямлила я. – И спасибо… большое.

– Шуруй, шуруй. И про деньги своей работодательнице скажи. Нечего бояться. Был бы Антон Павлович жив, высмеял бы тебя в каком-нибудь фельетоне.

– Машу-у-ук! – протяжно позвала она меня, сложив руки рупором, когда я уже ступила на эскалатор. – В древности писателям вроде Гомера вином и мя-ясом платили! Бара-а-анины у них попроси! Хорошее мясо, дорого-о-о-е!

Глава 35 Я расту

Трудно сказать, чего я боялась. Меня страшило все сразу.

«Ну конечно, милая моя, – скажет Роза Васильевна, уперев руки в боки. – Не придумывайте, Марьниколавна, ерунды-то! Все мы вам оплатили!» А если и согласится с тем, что оплаты не было, то может заявить: «А за что вам такие деньжищи платить, Марьниколавна! Все играетесь с Даночкой, а ничему не учите!»

В общем, ноги у меня разъезжались, слова застревали в горле, и к тому моменту, как Роза Васильевна распахнула передо мной дверь, я готова была проглотить свой язык, но только не спрашивать об оплате занятия. Меня по-прежнему мучила несправедливость происходящего, ведь я честно заработала свои деньги. Но я заставила себя забыть об этом, потому что совсем не представляла, какие слова мне следовало произнести…

– Здрасьте-здрасьте, – приветливо кивнула Роза Васильевна, вытирая руки о полотенце. – Хорошо, что пришли, Марьниколавна. А то Даночка книжку откопала. Название сама по слогам прочла. «Я, – говорит, – расту». Я ей: «Ну конечно, растешь, рыбонька моя». А она: «Не, так книжка называется. „Я расту“». И пристает: почитай да почитай. А мне некогда… Как там на улице? Солнышко? А то мы с Даночкой не выходили еще…

Я ответила что-то невразумительное, плюхнула на пол рюкзак, опустилась на корточки и расстегнула молнию на боковом кармане, чтобы извлечь пенал. Вдруг из кармана вылетела моль. Вылетела и взвилась под потолок.

– Моль! – закричала истошным голосом Роза Васильевна и замахала полотенцем. – Лови ее! Лови, Маша!

Я подпрыгнула и хлопнула в ладоши, но моль ловко увернулась и полетела к платяному шкафу.

– Там шубы! – закричала Роза Васильевна и, бросившись шкафу, захлопнула чуть приоткрытую створку. – Не пущу! Пошла вон отсюда!

Я была уверена, что она обращается ко мне, но речь шла все же о моли.

– Маша, окружай ее! – скомандовала Роза Васильевна, прикрывая собой шкаф и не спуская с моли глаз.

– Как же я могу ее окружать, я одна, – растерялась я.

– Поганка такая, – проворчала Роза Васильевна, – так и норовит к шубам пробраться! А ну пошла отсюда!

Моль, словно оскорбившись, развернулась и двинулась ко мне.

– Лови ее!!!

Я беспомощно хлопнула пару раз в ладоши, но моль, легко коснувшись моей щеки, направилась в комнату.

– Маша-а-а, – простонала Роза Васильевна. – Да что ж вы творите! Что вы за человек, моль убить не можете!

Бегом в комнату!

Она повернулась ко мне спиной и принялась дергать створки шкафа, проверяя, нет ли между ними зазора. Я замерла на месте.

– Ну чего вы? – сердито спросила Роза Васильевна, глянув на меня через зеркало. – Бегом за молью, говорю!

– Вы спросили, что я за человек, – тихо начала я. – Я вот… Хотела сказать… Что я такой человек, которому не платят за его работу.

Вышло грубо. Я не собиралась так отвечать.

– Какую работу? – опешила Роза Васильевна. – Машенька Николаевна, вы что это такое говорите?

– Я прошу прощения, – с трудом выговорила я, то и дело теряя дыхание. – Вы забыли мне отдать деньги…

За… За…

– Розочка! – воскликнула Дана, появляясь в коридоре.

Ее ладошки были сложены лодочкой, словно она играла в «колечко-колечко, выйди на крылечко».

– Подожди, Даночка…

– Хорошо, а моль убивать или можно выпустить?

– Моль? – ахнула Роза Васильевна. – Как тебе удалось?

– Она тихонечко на диван села, и я ее сняла, – сообщила Дана, заглядывая в щелку между ладонями, но тут же снова сжимая их. – Так что, отпустить?

– Да, – сказала я.

– Нет! – воскликнула Роза Васильевна, бросаясь к Дане. – Раздави ее немедленно!

– Жалко, – испугалась Дана.

– Дави!!!

– А вдруг у нее детки есть…