Первая роза Тюдоров, или Белая принцесса

Я склонилась перед ней в реверансе, спиной чувствуя, что мать, оценивая глубину моего поклона, решает, стоит ли и ей делать столь же глубокий реверанс. Дома мы даже потренировались в этих сложных церемониальных движениях, пытаясь определить точную глубину поклона. Дело в том, что моя мать испытывала к леди Маргарет стойкую неприязнь, ну а я, разумеется, не могла простить своей будущей свекрови того, что она сама велела сыну еще до свадьбы изнасиловать меня и обрюхатить. Впрочем, Сесили и Анна поклонились леди Маргарет с непринужденным почтением, как и подобает двум младшим принцессам склоняться перед всемогущей королевой-матерью. Сесили, выпрямившись, посмотрела на нее, свою крестную, с заискивающей улыбкой — видно, рассчитывала на доброжелательное отношение и какие-то особые милости со стороны этой властной особы; более всего, разумеется, моей сестрице хотелось, чтобы продвинулось дело с ее новым браком. Она и не подозревала — а я решила никогда и ни за что ей об этом не рассказывать, — что и ее бы изнасиловали столь же хладнокровно, как и меня, если бы я не сумела столь быстро зачать ребенка; да, ее тогда изнасиловали бы, а меня попросту отшвырнули бы в сторону, и эта женщина с твердым, как кремень, лицом снова стала бы молить Господа послать ее сыну наследника.

— Добро пожаловать в Колдхарбор, — сказала леди Маргарет, и я подумала, что это очень подходящее название — эта гавань всегда считалась самой неприветливой и убогой на всем побережье. — Рада видеть вас в нашей столице, — продолжала она, словно мы росли вовсе не в Лондоне, не в королевском дворце, пока она торчала со своим незнатным и незначительным мужем где-то в провинции, ее сынок находился в ссылке, а Дом Ланкастеров потерпел очередное серьезное поражение.

Моя мать, оглядевшись, заметила, разумеется, что подушки на простом оконном сиденье сшиты из какой-то второсортной ткани, а отличные гобелены заменены коврами куда более низкого качества. Леди Маргарет была в высшей степени рачительной хозяйкой, если не сказать прижимистой.

— Благодарю вас, — сказала я, слегка поклонившись, и она, глянув на меня, заметила:

— Кстати, приготовления к свадьбе идут полным ходом. А на будущей неделе вы все сможете посетить королевскую гардеробную и примерить свадебные наряды. И подвенечное платье тоже почти готово. Я приняла решение, что всем вам стоит присутствовать на свадьбе.

— Мне стоит присутствовать на собственной свадьбе? — сухо переспросила я и заметила, как на щеках леди Маргарет вспыхнул румянец раздражения.

— Всей вашей семье, — поправила она меня, и моя мать, одарив ее самой сладкой улыбкой, тут же спросила:

— А как насчет принца Йоркского?

После этого вопроса в комнате на мгновение воцарилось поистине леденящее молчание; казалось, всех вдруг сковал жестокий мороз.

— Принц Йоркский? — медленно переспросила леди Маргарет, и я отчетливо услышала, как дрогнул ее жесткий голос. Она смотрела на мою мать с нескрываемым ужасом, опасаясь услышать нечто смертельно для себя опасное. — Что вы хотите этим сказать? Какой еще принц Йоркский? Что вы такое говорите? Что вы имели в виду?

Моя мать отважно встретила ее взгляд и повторила свой вопрос:

— Надеюсь, вы не забыли пригласить принца Йоркского?

Леди Маргарет побелела как мел. Я видела, как судорожно она вцепилась в подлокотники кресла — даже ногти побелели; ее явно охватила паника. А моя мать тем временем развлекалась — так дрессировщик порой пытается раззадорить своего медведя, дразня его длинным хлыстом.

— Кого вы имеете в виду? — почти взвизгнула леди Маргарет. — Уж не предполагаете ли вы… — Она не договорила; у нее, по-моему, даже дыхание перехватило от ужаса перед тем, что она может сказать. — Вряд ли можно говорить…

Одна из ее фрейлин шагнула к ней:

— Ваша милость, вам нехорошо?

Моя мать с затаенным интересом наблюдала за этой сценой — так алхимик наблюдает за таинственными трансформациями знакомого вещества. Оказывается, эту выскочку, именующую себя «миледи королева-мать», охватывает леденящий ужас при одном лишь упоминании принца Йоркского! Вдоволь налюбовавшись столь впечатляющим зрелищем, моя мать поспешила снять с леди Маргарет сковавшие ее чары.

— Я всего лишь имела в виду Эдварда Уорика, сына герцога Джорджа Кларенса, — почти ласково пояснила она.

Леди Маргарет судорожно вздохнула.

— Ах, этого! — сказала она. — Юного Уорика… Я о нем и позабыла совсем.

— А кого же еще? — сладким тоном спросила моя мать. — Кого еще, по-вашему, я могла иметь в виду?

— Нет, разумеется, внуков графа Уорика я не забуду, — леди Маргарет тут же вновь обрела прежнее достоинство. — Я и для них наряды заказала, и для ваших младших дочерей тоже.

— Как это приятно! — любезно откликнулась моя мать. — А когда, кстати, состоится коронация моей старшей дочери?

— Чуть позже, — сказала леди Маргарет, все еще чуть задыхаясь; она явно еще не отошла от пережитого потрясения и слова выговаривала медленно, хватая воздух ртом, словно выброшенный на берег карп. — Вскоре после свадьбы. Когда я решу.