Первая Школа

— У меня есть магический дар, совсем слабый и непригодный ни для чего другого, кроме кое-каких приятных бытовых мелочей, вроде чутья воды и скорой грозы, — сказал офицер. — В школе магии я не учился, незачем, я навредить при всем желании никому не смогу. А управлять столь жалким даром меня научил друг отца. Он вообще хороший дядька, только очень одинокий. Единственный сын пропал где-то в степях, невестка внука так и не родила, а потом, когда сына официально признали умершим, и вовсе вышла замуж за какого-то вдовца и уехала на северную границу. Другие родственники его особо не беспокоят, потому что замков и титулов он в наследство никому не оставит, а семейные артефакты вещь настолько специфическая, что при недостаточно близком родстве вообще могут оказаться бесполезным старьем. Думаю, он очень обрадуется такой прехорошенькой внучке.

— Если я действительно внучка, — разумно заметила Шелла.

— Ну, это проверить не сложно. А в случае моей ошибки ни вы, ни он ничего не теряете.

Шелла хмыкнула, но говорить, что ничего проверять не собирается, не стала. Вдруг действительно дед? Навязываться она в любом случае не собиралась, но расспросить об отце хотелось.

А еще хотелось найти затерявшуюся на просторах королевствах маму, но это наверное вообще невозможно. Бабушка после побега сожгла все ее вещи. Магии в маме не было вообще. А проверять всех подряд смуглых и черноглазых циркачек на родство… да тут целой жизни не хватит. Разве что случайно повезет. Как с этим офицером, которого удивили синие глаза степнячки и заинтересовала фамилия.

Тропинка, по которой шли Шелла и офицер, именно в этот момент взяла и закончилась. Девушка удивленно посмотрела на пруд. Потом не менее удивленно на вышедших из-за куста справа Льена и Джульетту. А потом виновато улыбнулась Роану и Йяде, сидевшим на скамеечке.

Похоже, какие-то боги сегодня были против какой-либо романтики и всячески мешали ее проявлениям. Шелла ведь тоже сначала подумала, что симпатичный молодой офицер заинтересовался ее дивной красотой и решил поухаживать. А он об учителе беспокоится.

— Дела, — задумчиво сказал Льен.

— Ой! — жизнерадостно воскликнула Джульетта, а потом уставилась на Шеллу и офицера и не менее жизнерадостно заявила: — Вы такая красивая пара.

Шелла только фыркнула, а молодой человек кривовато улыбнулся.

Лилиями они все все-таки полюбовались, попутно выслушав лекцию Льена о том, откуда тот самый прадед, который женился на дочке книжника, эти лилии привез и сколько трудов стоило заставить их расти и цвести. Потом на какой-то из башенок зазвонил колокол, возвещающий о скором выезде на охоту, и все отправились провожать принцев. После чего, наконец, можно будет вернуться в город и посмотреть, устоял ли дом благодаря мудрому руководству мастера Румина.

— Он не посмеет, — злобно шипела мать троих прекрасных дочек в то самое время, когда Льен рассказывал о лилиях.

Арьяна сочувствующе подтвердила, что определенно не посмеет. Потому что вывозить юных родственниц в свет традиция освященная веками. И не какому-то кор-графу, чей сын только чудом не нарушил тот самый договор, нарушать эту традицию.

В процессе токования и всяческой поддержки друг друга Арьяна и Дория так распалились, что тут же решили сообщить о своих соображениях непочтительному к традициям родственнику. На мужа Арьяны, робко попытавшемуся напомнить, что вывоз девушек в свет дело сугубо добровольное и вовсе не обязательное, дамы внимания не обратили. Они вообще считали, что мужчины в таких делах ничего не понимают. И что каждая уважающая себя аристократка должна побывать на королевском балу. Даже если аристократизм, мягко говоря, сомнителен и во всяких документах вообще не учитывается. Люди, составлявшие эти документы, видимо, не понимали, что если дочка нетитулованого аристократа выходит замуж за купца или мага-мещанина, она вовсе от этого не перестает быть аристократкой. И ее дети унаследуют благородную кровь. И внуки. И правнуки. И даже потомки, которые появятся на свет спустя несколько тысячелетий.

В общем, разные бумаги, по мнению этих боевых дам, составляли разные болваны, ничего не понимавшие в наследии.

Кор-графа, как назло, в кабинете уже не было, да еще и какой-то жалкий секретарь посмел непочтительно дам спровадить, распалив их решительность еще больше.

Потом стал бить колокол и дамы поняли, где непочтительного родственника искать. Они, едва сдерживаясь от того, чтобы неаристократически побежать по коридору, поспешили к центральным воротам и стали высматривать кор-графа, который куда-то спрятался от их праведного гнева.

Кор-граф, к сожалению, спрятался хорошо, зато дамы высмотрели его непочтительного сына. А возле него еще и рыжую пигалицу, ее не менее рыжего опекуна, много возомнившую о себе преподавательницу и ее ученицу-дикарку. Компания на дам подействовала, как красная тряпка на быка, и они рванули к ней, расталкивая слуг и едва не оттоптав лапы собакам.

— Да как вы посмели?! — возмущенно спросила Арьяна, первой дойдя к Льену с компанией.