Первая Стая (СИ)

— Тесты показали стремительное старение организма. Ты знаешь… Стрелов предупреждал нас, что первая десятка нестабильна, что новые поколения зверей будут более совершенны. Я видел это, но никогда не думал, что Кинг хуже. А он постарел. Ты знаешь, почему?

Я только головой покачал: откуда я мог знать?

— И я нет… Причину мог определить только Стрелов, а его больше нет…Может, если бы кто-то еще из той десятки выжил, мы могли бы сравнить… Хотя нет, на базе хватает зверей следующего поколения, которые с Кингом почти одного возраста, и все они молоды. Считается, что звери стареют медленней людей. Тогда почему с ним так?

Я снова не ответил; я думал о себе и о других зверях. Люди знают о нас очень мало, а единственный человек, который знал больше, погиб. Может, для нас это нормально: оставаться молодым до последнего, а потом состариться за год? Я так не хотел… Учитывая, что большую часть своей жизни я был пленником, мне не хотелось думать, что расцвет моей силы уже позади.

Я не ощущал в себе никаких перемен, никаких признаков умирания, но может ли это быть гарантией?

— Я говорил с медиками, — Олег прикрыл глаза, словно пытался что-то скрыть от меня. — Кинг безнадежен. Они могут отсрочить его смерть, но медицинское крыло он не покинет никогда. Мне предлагали взять на воспитание кого-то из молодняка, начать все заново, но я так не могу, не хочу…

— Есть молодняк? — удивился я.

— Конечно. Неужели ты думал, что смерть Стрелова обречет проект? Звери умирают на заданиях, им нужна замена. Сейчас пополнение идет из двух источников: естественный прирост и инкубатор.

Я чувствовал, что ему нужно о чем-то говорить, чтобы отвлечься, не думать о Кинге. И я позволил ему эту небольшую слабость.

— Что эти источники из себя представляют?

— Ну, в первом случае все просто: идет скрещивание живущих на базе самцов и самок, — ответил Олег. — Дети, полученные таким образом, ничем не уступают родителям, быстро взрослеют, через два года они уже готовы к работе со смотрителями.

— И много таких детишек?

— Всего восемь, родились в разное время. Этот метод, разработанный еще доктором Стреловым, очень хороший, поскольку все дети оказываются послушными, нет таких уродцев, которых нужно помещать на нулевой уровень. Ты знал, что Кэти сейчас ходит беременная?

— Это не я! — мгновенно открестился от потомства я. — Если этот метод так хорош, зачем нужен инкубатор?

— Начальство посчитало, что два года — слишком долгий срок. Они нашли какого-то рехнутого генетика, который сумел частично разобраться в формулах, оставленных Стреловым.

— И он… он может сказать, откуда мы взялись?

— Не переоценивай его, — посоветовал смотритель. — Этот молокосос вроде как клонирует существующих зверей, стараясь изменять клоны на генетическом уровне. Результат пока не очень: много отбракованных уродов, да и те, которых удается подчинить, умом не блещут, годятся в основном для несложной тяжелой работы.

А ведь я на секунду понадеялся, что мне удастся хоть что-то узнать о своем прошлом… Наивно.

Олег задумчиво рассматривал листья растений в моей комнате. Я знал, что он хочет сказать что-то еще, и не торопил его.

— Вчера я ходил в квартал молодняка, — сообщил он. — Даже присмотрел одного из подростков, готовых к обучению. Этот живорожденный, а не инкубаторский, сообразительный зверек, уже даже говорить учится. Я почти уверен, что он способен превзойти Кинга. Но… уже не со мной. Я ухожу в отставку.

Пару дней назад я бы пропустил эту новость мимо ушей. Уходит — ну и пусть уходит, стажеров тут хватает. Но теперь, когда я узнал о нем так много, я понимал: подобные люди не должны уходить.

О том, что я прогнал с базы еще лучшего человека, думать не хотелось.

— Зачем уходить? Не думаю, что Кинг хотел бы этого…

— Я этого хочу. Мне не страшно начинать все сначала, я не из тех, кто не умеет вернуться назад, кому надо все время лезть в гору. Более того, я люблю спокойную работу и не люблю задания, а уж с зарплатой смотрителя ничто не сравнится.

— И все же ты уходишь?

— Ухожу, — кивнул он. — Потому что теперь я понимаю, что любой доверенный мне зверь рано или поздно умрет. На задании, от болезни, от старости. Тогда мне снова придется проходить через то, что происходит сейчас. А я не уверен, что выдержу это второй раз. Знаю, что это эгоистично, но ничего поделать с собой не могу.

Я не стал его осуждать: не так давно я сделал то же самое. Я защищал Литу не только для того, чтобы сохранить ее жизнь, но и чтобы сберечь себя от боли утраты.

— Отставку мне дадут, никто не начнет уговаривать остаться… Стажеров на базе сейчас столько, что на них зверей не хватает! Кажется, Совет уже начал пристраивать на эту работу своих деток. Ну а что? Работа интересная, высокооплачиваемая… А с хорошим зверем и риск невелик.

По его голосу я мог понять, что болтает он ради самого процесса болтовни. Олег старался отсрочить что-то… Я уже дал ему передышку один раз, пора перейти к делу: