Первая сверхдержава. История Российского государства. Александр Благословенный и Николай Незабвенный

Русские власти, обеспокоенные националистическими настроениями в западных землях, еще при Александре взяли жесткий курс на «изгнание польского духа» из учебных заведений и правительственных учреждений. Константин Павлович, фактический наместник и Царства Польского, и Западного Края, вел себя как ничем не ограниченный правитель – постоянно конфликтовал с сеймом, нарушал польские конституционные права, раздражал местное население грубостью и самодурством.

Польша в составе Российской империи. М. Романова

Но обществу импонировала несомненная полонофилия Константина, его приверженность польским интересам – как он их понимал. В частности, великий князь добивался от младшего брата-императора того же, о чем мечтали тогда все польские националисты: включения в Царство всех прежних земель Речи Посполитой.

«В душе я совершеннейший поляк!» – восклицал Константин, и это не было пустыми словами. Вспомним, как в 1825 году он отказался от царского престола, чтобы не пришлось переезжать из Варшавы в Петербург, то есть предпочел всей России маленькую Польшу. Великий князь женился на полячке, преодолев многочисленные препятствия, и находился всецело под влиянием своей красавицы-жены. Константин был необуздан в ярости, мог сгоряча назначить солдату или слуге жестокое наказание, а дворянина унизительно обругать – в царствование Александра была целая скандальная история с протестными самоубийствами оскорбленных польских офицеров. При светлейшей княгине Лович (титул морганатической супруги) подобные эксцессы прекратились.

Правитель был в прежние времена еще и ребячлив, не знал меры в проказах. Например, держал во дворце множество бульдогов, которые были очень похожи на своего хозяина, и мог для потехи запустить их вдоль по анфиладам. В 1820-е годы подобных безобразий уже не случалось. Придворные умиленно говорили: «Льва укротила голубка».

Однако умилению перед династией Романовых пришел конец, когда стало ясно, что новый царь ненавидит польские свободы и отвергает идею об укрупнении Царства за счет Западного Края, пусть даже под скипетром русской монархии. В 1829 году, принимая королевскую корону с трехлетним опозданием, новый государь дал недвусмысленно понять, что объединения Польши не будет. Всем стало ясно, что существующие права Царства Польского кажутся императору возмутительными и соблюдаться не будут.

С этого момента общественное настроение меняется. Верх берут радикалы, сторонники независимости.

Тайные общества возникли в польской армии примерно в то же время, что в российской, и поддерживали отношения с декабристами. Офицеры-участники были выявлены и арестованы, но польский суд всех их оправдал – это привело Николая в негодование.

Напряжение между поляками и русскими властями все время увеличивалось. Для восстания не хватало искры. Ею стала европейская революционная волна 1830 года, в особенности слух о том, что царь собирается отправить польское войско на подавление бельгийского восстания.

В таких случаях всегда находятся решительные люди, готовые взять инициативу на себя. Нашлись они и в Варшаве. В тамошнем офицерском училище, Школе подхорунжих, существовал тайный кружок, возглавляемый одним из преподавателей – поручиком Петром Высоцким.

Ночью 17 ноября 1830 года одна часть заговорщиков напала на дворец великого князя, другая – на казарму его любимцев гвардейских улан. Оба предприятия провалились. Константин Павлович успел спастись, уланы отбились, но это уже не имело значения. Варшава ждала лишь сигнала и теперь поднялась вся.