Первая сверхдержава. История Российского государства. Александр Благословенный и Николай Незабвенный

Но дальнейших успехов Россия не добилась, время работало против нее, и уже в конце февраля англичане и французы заключают военный союз с Турцией. Вопрос о войне был уже решен и в Лондоне, и в Париже. Коалиция направила в Петербург ультиматум: немедленно отвести войска. Всем было понятно, что этого не произойдет. По истечении назначенного срока обе европейские державы объявили войну.

Общественное мнение, которое в Европе, в отличие от России, имело значение, отнеслось к этому шагу с одобрением. Все устали от «жандарма», всем хотелось поставить царя Николая на место.

И это было только начало. В конце марта бывшие российские союзницы, Австрия и Пруссия, объявили о единстве с Англией и Францией. Петербург потребовал от Вены и Берлина хотя бы гарантий нейтралитета – и получил отказ. Это была настоящая политическая катастрофа.

Пруссия, впрочем, вела себя довольно сдержанно, но Австрия, имевшая собственные интересы на Балканах, проявила неожиданную агрессивность. В июне 1854 года Вена внезапно предъявила ультиматум с требованием немедленно очистить Дунайские княжества. Австрийская армия сосредоточилась у границы, готовая применить оружие. В это время английский флот уже нападал на русские порты, а союзная армия готовилась к транспортировке. Россия не могла допустить открытие еще одного фронта.

Проклиная австрийское вероломство, царь уступил Вене и приказал войскам отойти. Это было страшным ударом по престижу империи. Австрийцы оккупировали спорную территорию сами, но этим их участие в конфликте не исчерпалось. Не разрывая отношений с Петербургом окончательно, они до самого конца войны держали у русских рубежей мобилизованную армию и тем самым оказывали коалиции колоссальную помощь. Испытывая постоянную нехватку резервов на основном фронте, в Крыму, Николай будет вынужден главные силы группировать на западе, чтобы удержать Австрию от нападения. В Царстве Польском и на Днестре русских войск окажется вдвое больше, чем близ Севастополя, на который обрушится удар англо-франко-турецкой армии.

Вскоре к коалиции присоединится еще одна участница – Сардиния, которой Луи-Наполеон пообещает за это помощь в объединении Италии. Сардинский корпус, 15 тысяч солдат, примет участие в осаде Севастополя. Это событие будет иметь не столько военное, сколько политическое значение: европейская солидарность в борьбе с ненавистным «жандармом».

Конечно, это был не бой в одиночку с «двунадесятью языками», как в 1812 году, но всё же абсолютная изоляция перед лицом враждебного мира.

Николай, всегда лично руководивший дипломатией, нагромоздил много ошибок и на этом поприще.

Не верил, что англичане сговорятся с французами, – ошибся.

Не верил, что Турция осмелится воевать, – ошибся.

Не верил, что европейцы возьмутся из-за Турции за оружие, – ошибся.

Про Вену говорил: «Что касается Австрии, то я в ней уверен» – опять ошибся.

В политическом смысле конфликт был проигран еще до того, как началась настоящая большая война.

Технологическая война

Эту войну назовут первой современной или первой технологической. По многим параметрам она стала предвестницей грядущих мировых макровойн.

Воевали по большей части не в открытом поле и не маневренно, а позиционно, в окопах и укреплениях. Иногда ожесточенные бои шли за крошечный клочок земли. Впервые главную роль играли технические рода войск: артиллеристы и инженеры. Кавалерия, от которой доселе чаще всего зависел исход сражения, оказалась на третьестепенных ролях.

Стороны использовали множество новых изобретений.

На море господствовали паровые корабли. В небывалых по масштабу артобстрелах участвовали ракетные батареи. Союзники провели из тыла на позиции железную дорогу и проложили по морскому дну 380-километровый кабель, установив электротелеграфное сообщение с Парижем и Лондоном. В результате приказы и информация через весь континент будут передаваться быстрее, чем в Севастополь из Петербурга.

Наконец, это первая война, которую освещали фронтовые журналисты, а стало быть за нею почти «в реальном времени» могло наблюдать общество. Репортер «Таймс» Уильям Рассел отправлял в редакцию статьи, которые, как положено, прославляли молодцов в красных мундирах, но в то же время обращали внимание британцев на проблемы и дефекты – и эти недостатки исправлялись. Фотограф Роберт Фентон делал снимки, позволявшие увидеть, как война выглядит на самом деле.

Отечественная журналистика при цензурных строгостях и отсутствии общедоступного телеграфа (у русских был только оптический, низкой проходимости) не могла соперничать с иностранными коллегами по оперативности, зато брала качеством. Севастопольские очерки молодого артиллерийского поручика графа Л. Толстого вошли в золотой фонд мировой литературы.