Первая сверхдержава. История Российского государства. Александр Благословенный и Николай Незабвенный

Русская армия, конечно, тоже сокращалась. Кроме убитых, раненых и заболевших, она, как всегда при быстром отступлении, теряла множество солдат отставшими. Но ряды все время пополнялись новыми резервами, так что общая численность осталась такой же, как в первых, приграничных боях. Если бы Кутузов отступил восточнее Москвы (которую все равно придется сдать), так и не дав баталии, наполеоновская армия усохла бы еще больше. Однако на войне психологический фактор важнее стратегии. Конечно, не следует преувеличивать значение общественного мнения в стране, где этого явления практически еще не существовало, как не имелось и нормальных (то есть свободных) средств массовой информации. «Общественное мнение» в ту пору было позицией государя и двора. А там ждали победоносной битвы и уж точно не простили бы сдачи Москвы без боя. Кроме того, бесконечная ретирада ослабляла боевой дух войск.

И все же Кутузов тянул время, опасался дать сражение, которое могло погубить всю армию. Он пятился до самого Можайска, и только там, в трех переходах от древней столицы, наконец остановился.

Силы сторон к этому времени почти сравнялись. У Наполеона под ружьем оставалось 135 тысяч человек, у Кутузова – 120 тысяч плюс необученные ополченцы, которых можно было использовать на вспомогательных работах, тем самым высвободив больше штыков для боя. Кутузов готовился только обороняться: на широком поле близ села Бородино ополченцы строили земляные укрепления.

Бонапарт не мог поверить своему счастью – бесконечный бег на восток наконец завершился, противник ждет атаки и, конечно, будет разбит.

Не буду останавливаться на многократно описанных событиях Бородинской битвы, произошедшей 26 августа (по юлианскому календарю). Вкратце фабула такова: французы упорно атаковали, русские упорно оборонялись, но в итоге уступили все ключевые позиции.

Урон был чудовищный. Разные источники высчитывали их по-разному, но чаще всего называют такие цифры: русские потеряли 45 тысяч убитыми и ранеными (больше трети состава), французы более 30 тысяч, то есть почти четверть. То, что потери обороняющихся оказались выше, объясняется высокой маневренностью французской полевой артиллерии, которую Бонапарт умело концентрировал в местах атак.

Разумеется, Наполеон отправил во Францию сообщение о великой победе в «битве при Москве», и формально у него имелись на то основания, ибо русская армия продолжила отступление и оставила город. Но о виктории рапортовал в Петербург и Кутузов. В столице ликовали – и потом очень удивились, узнав о падении Москвы. С исторической дистанции видно, что прав был скорее Кутузов. Это верно подметил Лев Толстой, писавший в своем великом романе, что русские одержали «победу нравственную», понимая под этим некий психологический перелом в войне. Армия видела, какой огромный урон она нанесла грозному врагу, и преисполнилась гордости и веры в свои силы. Верным свидетельством этого успеха было отсутствие пленных – все дрались до последнего, никто не сложил оружия.

Ну а кроме того, Бородино можно считать победой стратегической. Отступив, Кутузов сохранил костяк своей армии; заняв Москву, Наполеон попал в ловушку – как несколькими месяцами ранее турецкий великий визирь в Слободзее.

Однако в начале сентября Европе, да и Петербургу не казалось, что Бонапарт в опасной ситуации. Все знали лишь, что Москва пала и что в древней столице русских царей встала на бивуаки Великая Армия.

Бородино. Французская литография начала XIX в.

Наполеон теряет время

Французский император считал, что вражеские войска разбиты и деморализованы, раз они уступили Москву без дальнейшего сопротивления. Цель похода достигнута, война выиграна. Конечно, странно, что огромный город не объявил капитуляции, да и горожане куда-то подевались, но у русских ведь всё не как в Европе.

Москву действительно покинуло большинство жителей. Многие авторы объясняют это массовое бегство патриотическим порывом, уязвленной национальной гордостью, нежеланием покориться Наполеону: «Нет, не пошла Москва моя к нему с повинной головою». Но при ближайшем рассмотрении картина выглядит менее пафосно.

Генерал-губернатором («главнокомандующим») второй столицы был граф Федор Ростопчин, честолюбивый и циничный вельможа из бывших павловских фаворитов. При новом царствовании он оказался в полуопале, но очень хотел снова вскарабкаться наверх и сделал ставку на влиятельный кружок Екатерины Павловны. Поскольку там, как уже писалось, царили консервативные, антизападнические настроения, совершенно офранцуженный Ростопчин заделался пылким патриотом и по протекции государевой сестры получил в управление Москву. По мере углубления врага вглубь России патриотическая агитация стала одной из важнейших государственных задач, и бойкий Ростопчин сделался на этом поприще настоящей звездой.