Первая волна. Сексуальная дистанция

Альбина любила того, кто не стоил доброго слова, и Лекс искал, искал и не находил причину, почему она вышла за этого бездарного придурка. Его самого не замечала, а этого… в болезни и здравии, пока смерть не разлучит. Как тяжело это было принять. Эго билось в конвульсиях. Он зажмурился и спрятал горячее лицо, уткнувшись в ее плоский живот.

Она как будто поняла или почувствовала это, запустила пальцы в волосы, начала почесывать, отчего спина снова покрылась мурашками. Откуда ей знать? Для нее он мальчишка из прошлого, который был влюблен в нее до старших классов, а потом забыл. Вон и про его загульное прошлое она догадывается. Наверняка наделала ложных выводов о том, насколько была ему нужна все эти годы. А он и спасался-то лишь тем, что полностью исключил из своей жизни напоминания о ней.

А надо было прийти раньше, поухаживать, как делают взрослые мужики, а не туповатые школьники. Может, и не было бы этих лет угара…

Что толку гадать, когда впереди тяжелый бой? Но главное, что это закончилось. Есть смысл жить, есть ее осознанный выбор, есть цель, и она велика, она бесценна. Больше не будет тоски, ревности, разлуки. Этой ночью все переменилось, и ему хотелось кричать от счастья!

Глава 12

С прыжками в окно на этом было покончено, и я начал зависать у Альбины в художке. Приходил в класс, садился с нею рядом и наблюдал, как ее тонкие пальцы с кисточкой или карандашом творят волшебство на листе бумаги. Это было что-то удивительное. Я мог наблюдать за этим часами.

В классе было множество интересных штук. Разные странные предметы для натюрмортов. Чугунный утюг с открывающейся крышкой для углей, какие-то кувшины, древесные грибы, прялка. Всюду лежали горы набросков и прежних работ. Я во все это с любопытством совал нос.

Стендапил, шутил, развлекал аудиторию. Мы играли в игру «Не тут-то было». Кто-то начинал рассказывать о своем воображаемом будущем, в произвольном месте его прерывали словами «не тут-то было», и кто-то другой придумывал неожиданный поворот биографии, второй продолжал, и так мы заходили в такие дебри, что хохотали до колик.

У них оказалась мировая училка. Она не только не мешала мне приходить, но и активно поддерживала разговор, шутила, смеялась и припахала меня работать натурщиком. Несколько занятий я по паре часов просиживал в одной позе, чтобы на моем бренном теле юные художники изучали пропорции и анатомию. До обнаженки не дошло. Естественные складки одежды их интересовали не меньше расстояния от колена до ступни. Это быстро надоедало и было довольно утомительно – все, что было, отсидел, все, что можно, затекло. Зато было интересно смотреть на результат. И я без тени сомнений и даже без скидки на предвзятость убедился, что моя девушка рисует лучше всех. Да и Ирина Алексеевна ее часто хвалила, а я гордился, как будто меня.

Тогда же я познакомился с Полиной.