Первая женщина

Мелькнуло — «Обошлось!» — но Ромка, подняв голову от пола, сказал — Он там!

На высоте двух метров была огороженная металлическая площадка.

«Для крановщицы» — подумал Георгий и они, поднявшись по лесенке, увидели его.

Он лежал ничком.

Присев, они увидели, как медленно, словно угасая, пульсирует жилка на виске; в лице была мертвенная бледность, дыхание не наблюдалось, глаза закрыты, очков не было.

На площадку уже поднимались остальные, а Ромка, спустившись, бежал к Славке.

— Где телефон! Надо вызвать скорую! Он ещё живой!

Славка опомнился — Я сам! — и побежал.

Через 15 минут приехала скорая.

Врач поднялась и, нащупав пульс, позвала санитаров с носилками.

В этот день не работали!

Славка всех отпустил.

Вдвоём с Георгием они поехали в больницу.

В коридор хирургического отделения вышел врач, мужчина лет сорока.

— Черепно-мозговая открытая травма. Состояние очень тяжёлое. Больше ничего не могу сказать — и отвернулся.

— Может быть кровь нужна для переливания? — спросил Славка.

— Переливание пока не нужно. Но кровь можете сдать.

Вышли на улицу.

Славка курил, нервно похаживая из стороны в сторону.

Остановился.

— Жор, надо съездить, сказать Татьяне. Я не смогу…

Они доехали до остановки рядом с домом, в котором жил Витька.

Славка дошёл до угла. Сказал какой подъезд, этаж, квартира.

— Я буду там! — махнул рукой куда-то в сторону и ушёл.

Георгий поднимался на этаж и мучительно думал, как и что говорить.

Со Славкой переговорили, и сошлись, что сказать надо о переломе руки и сотрясении.

Он позвонил, открыла Татьяна.

Георгий видел женщину в первый раз.

Беликовы жили вместе с матерью Татьяны.

В детской кроватке агукал малыш.

Путаясь и сбиваясь, рассказал так, как договорились со Славкой.

Женщина была напугана, но держалась нормально.

Они вышли и, дойдя до остановки, поймали такси.

* * *

Вышел хирург и, уточнил.

— Вы, жена? Пойдёмте!

Они вышли через пять минут.

Точнее было сказать, что вышел врач. Татьяна лишь переставляла ноги. Он довёл её до лавочки, и посадив, и прислонив к стене, спросил у Георгия.

— Вы, что ей сказали?

Георгий ответил.

Хирург поморщился.

— В таких случаях нужно говорить по максимуму. Она ехала с надеждой, а я сказал, что муж в таком состоянии, что может умереть в любую минуту. Она и отключилась! Вот! — он сунул Георгию в руку ватку — Если отключится, поводите под носом.

Хирург ушёл.

Георгий взглянул на Татьяну: она сидела в той позе, в какой её оставил врач. Голова повёрнута набок, глаза открыты куда-то в пустоту, тело подёргивается судорогами, дышит прерывисто с хрипами.

Минут десять он ждал, надеясь, что женщина придёт в себя.

Ничего не менялось.

Георгий подошёл, и наклонившись, и обхватив её за талию, поднял с лавки.

Ему казалось, что до остановки они не дойдут!

Она лишь переставляла ноги, и через каждые пять, шесть шагов они подкашивались, и женщина заваливалась набок.

Пришлось очень крепко прижимать её к себе, обхватив за талию.

Впервые в жизни, Георгий, так крепко прижимал к себе тело молодой женщины и это — не возбуждало!

Не дойдя до остановки, прислонил её к дереву, а сам стал ловить такси.

Ему пришлось затаскивать её в салон и посадить себе на колени.

Женщина, откинувшись назад, полулежала на его коленях и левой руке, с запрокинутой головой. Её ягодицы мялись по ногам и бедро тёрлось об живот, и это (!) — уже возбуждало!

Он пытался отвлечься, но не смог. Возбуждённым членом, через джинсу и платье, ощущал ткань её трусиков и, мысленно, махнул рукой — «Она же ничего не чувствует!»

Так и ехали.

До дома и на этаж, тащил, так же, крепко прижав.

Сказав матери, что случилось с мужем Татьяны, Георгий ушёл.

Славки на улице не было видно, и Георгий пошёл на остановку.

* * *

Приехал в общагу, поднялся на второй этаж.

Славка сидел за столом. Перед ним стояла бутылка водки, два стакана и открытая баночка кильки. На тарелке хлеб.

Он вскочил и подошёл к Георгию, заглядывая в глаза.

— Я видел, как ты с нею шёл. Пойдём, надо выпить!

Георгий замотал головой.

— Жора, надо выпить! Снять напряжение!

— Наливай!

Георгий сел.

Славка наполнил стаканы до краёв, и они выпили.

Занюхав хлебом, сидели и ждали.

— Как вода?! — удивился Славка.

Георгию тоже показалось, что выпил стакан воды.

— Мож правда вода!

Славка взял бутылку и, встряхнув остатки, понюхал.

— Да нет, водка! — и разлил остатки по стаканам.

Выпили.

Минут через пять тело обмякло, как будто выдернули стальной стержень и мысли вырвались из круга, в котором метались, возвращаясь к одному и тому же.

— Пошли в буфет!

Пообедали и вернулись в комнату.

— Пойду звонить мужикам! Чтоб приехали завтра кровь сдавать!

Славка ушёл.

Георгий сел на кровать и взял «Крошку Доррит».

Попробовал читать.

Через несколько минут понял, что просто сидит и смотрит в текст. Попытался вспомнить, что прочёл и не смог.

Отложил книгу и лёг.

На следующий день приехали в больницу в начале десятого.

Вышел врач — Он умер… ночью. А кровь, сдайте, раз приехали.

* * *

В дверь постучали.

— Да!

Вошёл Толик, нагнув голову, чтобы не стукнуться о перекладину.

— Славик, вот ты где!

Толик был трезв и вёл себя прилично.

— Я не буду проходить, не хочу разуваться.

Славка встал, подошёл и поздоровался.