Первая жертва

Я сделала вид, что не заметила, насколько едким тоном она это произнесла.

– Да, я закончила бакалавриат и магистратуру по специальности «Клиническая психология». Кроме того, я прошла обучение новым методам оказания психологической помощи у главврача клиники, в которой сейчас работаю. Мой стаж – более восьми лет.

– А я слышала, что для работы клиническим психологом никакое образование не требуется. Что вы вообще можете знать? Психиатры получают нормальное медицинское образование, а чему и где учились вы?

– Действительно, некомпетентные специалисты – это большая проблема в нашей сфере. Но у главы нашей клиники также есть большой опыт работы психиатром. Можете не сомневаться в моей компетентности.

– Хорошо, допустим, глава вашей клиники – действительно выдающийся врач. Но вы сами еще так молоды. Неужели вы и правда думаете, что способны помочь моей дочери? Мы хорошо ее воспитали, а она взяла и убила собственного отца из-за ссоры о работе. И вы считаете, что можете вылечить ее?! Тогда вы ничего не понимаете ни в воспитании детей, ни в людях вообще.

– У меня нет задачи вылечить Канну. Я хочу разобраться в ее прошлом. Кстати, у меня есть к вам вопрос. Вы когда-нибудь замечали, что у Канны на руках есть шрамы?

– Да, и?

К моему удивлению, даже теперь мать Канны сохраняла полную невозмутимость.

– Вы когда-нибудь спрашивали дочь о том, как они появились?

– Спрашивала. Оказалось, это была курица.

На мгновение я потеряла дар речи.

– По дороге в школу на нее напала курица, отсюда и шрамы. А что?

– Канна сама так сказала? Когда примерно это произошло?

– Когда я была на Гавайях. Канна тогда училась в последнем классе начальной школы. С ней в детстве часто что-то такое случалось, она постоянно ходила с царапинами и синяками. Вечно витала в облаках.

– Вы ездили на Гавайи? А Канна осталась на это время дома, вместе с отцом?

– Моя подруга детства решила провести свадьбу там и пригласила меня. Я никак не могла решить, брать ли мне с собой дочь, ей ведь надо было готовиться к вступительным в среднюю школу. В итоге муж настоял на том, чтобы я не тратила лишних денег на билет Канны и летела одна.

– И когда вы вернулись с Гавайев, Канна сказала, что на нее напала курица?

Даже повторять эту фразу казалось нелепым, но мать Канны совершенно серьезно ответила:

– Да, все верно.

– А потом шрамов стало больше?

– Не знаю, я же их не считала. Какое это имеет значение?

– Я просто хотела уточнить, вы же, как мать, наверняка обращали внимание, что ваша дочь выглядит подавленной?

Я была уверена, что этот вопрос выведет женщину из себя, но, к моему удивлению, ее голос остался совершенно спокойным:

– Подавленной? Пожалуй, так и было. Она всегда была ранимым ребенком. Я, конечно, понимаю, мой муж – непростой человек, я и сама от него натерпелась. Но ведь каждый должен уметь сам справляться со своими проблемами.

«Это… моя вина… Это все моя вина».

Мое сердце стало биться чуть чаще.

– Уж лучше бы она училась в интернате, раз ей так не нравилось дома… Отношения с отцом у нее были натянутые, поэтому я предлагала ей поехать на стажировку за границу или поступить в какую-нибудь частную школу-интернат для девочек, но она отказалась. Сказала, что не хочет ехать в незнакомое место.

– Ее можно понять. Вот так взять и уехать из дома, оставить всех друзей, чтобы перевестись в школу, в которой и учиться-то особо не хочешь…

– Я же не говорю, что кто-то ее заставлял! Тем более она могла бы вернуться в любой момент.

Передо мной сидела красивая женщина средних лет и смотрела на меня глазами, полными слез. Ее темно-синий кардиган напоминал мне пиджак школьной формы. Да и сама она в этот момент походила на безответственного подростка.

– Вы считаете, что Канна должна была сама со всем справляться? – спокойно спросила я.

– Что? – в голосе женщины послышалось удивление.

– Вы сказали, что каждый должен уметь сам решать свои проблемы. Но ребенку это не под силу. Оберегать и давать необходимую поддержку – это ваша обязанность как матери.

– Так она никогда меня не слушала! Всегда все делала по-своему. И в какой-то момент я просто перестала вмешиваться. Что еще мне оставалось делать?

– Канна рыдала у меня на глазах и говорила, что она во всем виновата.

– Зря вы ей так доверяете. Помню, один из студентов, ходивший на занятия к Наото, разбился на мотоцикле. На поминках[16] все были очень внимательны к Канне, а она все равно сидела с недовольным лицом. В итоге она сказала, что плохо себя чувствует, и ушла спать раньше всех. «У меня живот болит», «у меня голова болит» – Канна всегда использовала эти отговорки, когда не хотела что-то делать, устраивала истерики, плакала и убегала из дома. А знаете, какой она была в день, когда не стало Наото? Я готовила ужин специально для нее, и тут она прибегает, вся в крови… даже не хочу вспоминать. Только что убила отца и даже прощения не попыталась у меня попросить, ни одной слезинки не проронила. Она жалеет только себя.