Первая жертва

Утром я ехала в суд в забитом под завязку поезде, когда почувствовала, что у меня в сумке завибрировал телефон. Оказалось, это было сообщение от Касё. Я написала ему сегодня, как только проснулась: «Это будет, наверное, самый психологически сложный день для Канны. Позаботься о ней, пожалуйста». Вот какой мне пришел ответ: «Я сказал ей «волшебные слова», так что, надеюсь, все обойдется. Спасибо, что так беспокоишься». Я убрала телефон. Что еще за «волшебные слова»? Впрочем, это ведь Касё, у него всегда есть какой-то план.

Я приехала как раз вовремя. Стоило мне занять место, как раздались слова:

– Всем встать!

Все присутствующие поднялись со своих мест, поклонились председателю суда и снова сели.

– Сегодняшнее слушание мы начнем с допроса подсудимой стороной защиты. Подсудимая, выйдите вперед.

Канна тут же встала. На ней была все та же белая рубашка. Я вглядывалась в ее профиль, пока она медленно подходила к трибуне: лицо ее выглядело спокойнее, чем я ожидала. Похоже, по сравнению с первым днем слушания сегодня Канна нервничала куда меньше.

Я подалась вперед. Развязка этой истории была уже близко.

– Прошу сторону защиты начать допрос.

Касё встал и подошел к Канне:

– Скажите, совершали ли вы преступления в прошлом?

– Нет. Не совершала.

– Когда-нибудь проявляли физическое насилие?

– Тоже нет.

– По вашему мнению, какие отношения были у ваших родителей?

– Я бы не назвала их очень теплыми. В хорошем настроении отец мог быть по-настоящему нежным и любящим, но стоило матери сделать хоть что-то без его согласия или уйти из дома, не предупредив, как он начинал оскорблять ее, называть дурой, говорить, что она шлюха, раз намылилась куда-то на ночь глядя. Я не знала куда деться, чтобы не слышать эту постоянную ругань.

Все присутствующие ужаснулись, узнав, как отец Канны обращался с ее матерью. Та в своих показаниях ни разу не упоминала о таком поведении мужа.

– Применял ли господин Хидзирияма физическое насилие по отношению к вашей матери?

– Отец не бил маму, но однажды я видела, как он выставил ее на балкон в одном нижнем белье посреди зимы. Тогда я поняла, что должна делать все, что он скажет, иначе он будет и меня так мучить. Я лишь единожды ослушалась его – когда решила работать телеведущей.

Я слушала взвешенные ответы Канны. Было заметно, что она излагает факты гораздо более спокойно и непредвзято, чем ее мать, которая во время допроса дала волю эмоциям и потеряла самообладание.

– Для чего вы купили кухонный нож девятнадцатого июля?

– Мне не удалось пройти собеседование, и я решила, что должна наказать себя и показать новые порезы отцу.

– Почему именно кухонный нож? Вам обязательно требовалось такое большое лезвие?

– Я всегда использовала для самоповреждения такие ножи, поэтому купила его на автомате.

– Что вы сделали потом?

– Поехала в художественный колледж, где преподавал мой отец. Когда я вышла на нужной станции и зашла в общественный туалет, мне вдруг стало страшно. Я нанесла себе несколько порезов, а затем сразу направилась в колледж к отцу. На посту охраны мне сказали, что он в учительской. Там я его и нашла.

– Как ваш отец отреагировал, увидев вас?

– Когда я показала ему свою окровавленную руку, он напрягся.

– Он что-нибудь сказал вам?

– Только то, что к нему на консультацию пришел ученик и мне нужно где-нибудь смыть кровь, пока ее никто не увидел. Я сказала, что пойду в женский туалет на другом этаже.

– Что произошло потом?

– Я пришла в женский туалет этажом ниже. Там никого не было. Мне стало страшно из-за мысли, что я опять доставила отцу проблемы. Я сделала новый порез, поглубже, но испугалась, потому что кровь потекла очень сильно. В этот момент в туалет вошел отец.

– О чем вы говорили?

– Он сказал: «Я надеялся, что ты давно вылечилась». Потом добавил: «Это твоя мать виновата, что у тебя проблемы с головой. Я позвоню ей, пусть отведет тебя к мозгоправу». Я умоляла его не делать этого, но он отвернулся и достал телефон. Я попыталась остановить его, продолжая держать нож.

– Помните ли вы, в какой руке у вашего отца был телефон?

– Он стоял напротив меня, для меня телефон оказался справа… Значит, он держал его в левой руке.

– Ваш отец был левшой?

– Нет. Он говорил, что он одинаково хорошо владеет правой и левой руками.

– Понятно. Что вы сделали, чтобы помешать господину Хидзирияме сделать звонок?

– Схватила его за руку.

– Помните ли вы, какой рукой это сделали?

– Левой. В правой руке я держала нож.

– Куда было направлено лезвие?

– Вниз.

– Опишите положение вашей левой руки в пространстве, когда вы схватили ею левую руку господина Хидзириямы.

– Я подняла ее по диагонали вверх.

– Как на это отреагировал потерпевший?

– Отец резко отшатнулся, наверное, от удивления, а я, не рассчитав силы, налетела него.

– Что вы сделали потом?

– Отскочила в сторону.

– В этот момент поза господина Хидзириямы как-то поменялась?

– Да, – кивнула Канна. – Отец наклонился вперед, чтобы вернуть себе равновесие, и в этот момент поскользнулся на мокром полу.

– Как вы на это отреагировали?

– Я тут же выставила руки вперед, чтобы не дать ему упасть.

– Что произошло в момент падения?