Первая жертва

– Я хотел посоветоваться с вами, как быть дальше. Что, если взять вашу рукопись за основу и сделать книгу о разных женщинах, которые подвергались сексуальным домогательствам? Как вы на это смотрите? Конечно, случай Канны Хидзириямы останется главным. Но мы хотим предложить вам выслушать истории и других женщин, переживших подобное. Вы сможете им помочь.

Я посмотрела прямо в глаза Цудзи:

– До знакомства с Канной я даже не подозревала, что сексуальные домогательства могут приобретать подобную форму. Но уверена, ее случай далеко не единственный. Просто о таком никто не хочет рассказывать. Очень важно поднять эту тему и заставить людей задуматься о том, что подобное обращение с собственным ребенком недопустимо. Конечно, найти пострадавших и уговорить их доверить мне свои истории будет трудно, времени на сбор материала тоже уйдет немало, но, если ваше издательство действительно заинтересовано в таком проекте, я с радостью приму в нем участие.

Однажды я сказала Китано, что хочу стать известной. Не потому, что меня интересует слава или деньги. Популярность нужна мне затем, чтобы как можно больше людей узнали, что могут обратиться за помощью ко мне. Я хочу делать для них то же, что сделал для меня главврач нашей клиники в день, когда я впервые переступила ее порог. Я не сомневалась ни секунды:

– Давайте сделаем это.

Чтобы не дать кому-то еще умереть. Чтобы все продолжали жить. Чтобы жертвы однажды вновь обрели счастье.

Сад, где проходил свадебный банкет, утопал в зелени. Приехав на место, я отправилась искать гостевую комнату, чтобы поздороваться с невестой. Когда я постучала в дверь, с той стороны раздался бойкий голос:

– Да-да, что такое?

– Прости за вторжение… Ого, ничего себе! Какая ты красавица!

Рядом с матерью в белой вуали сидела Риса. Она обернулась в мою сторону: ослепительно-белое свадебное платье идеально подчеркивало ее тонкие ключицы.

Когда я поздоровалась с членами ее семьи, Риса поднялась со своего места:

– Юки! Спасибо большое, что пришла. Слушай, я что-то сомневаюсь насчет платья. Оно ведь такое белоснежное. Может, у меня слишком вызывающая внешность для него?

– Глупости. Ты великолепно выглядишь. Кстати, а где Гамон?

Она подошла вплотную и прошептала:

– Насчет него…

– Неужели что-то случилось? Он что, опоздал?

– Нет, что ты! Он уже в саду. Но я так удивилась, когда он пришел нарядный, с зализанными назад волосами… Без очков он оказался таким шикарным мужчиной! Зачем он их носит?

– А, вот в чем дело, – смущенно улыбнулась я. – Понимаешь, просто у Гамона тонкие черты лица, к тому же он довольно высокий. Когда он только начал заниматься фотографией, то заметил, что из-за его внешности люди в кадре часто зажимаются, поэтому решил носить очки. А сейчас это уже, можно сказать, элемент его стиля. Когда он в них, клиентам проще расслабиться.

– Понятно. Я так удивилась! Меня даже жених одернул, мол, больно я раскраснелась.

Я с улыбкой слушала Рису. Вдруг в голове всплыло воспоминание о той ночи, когда мы с Касё лежали на крыше торгового центра и смотрели на звезды. Тогда он сказал, что брат гораздо умнее его, и добавил: «И по внешности я ему тоже проигрываю…» Тогда мне показалось очень милым, что Касё так сильно переживал на этот счет. Наконец я могла вспоминать о том времени без тревоги и чувства вины.

По всему саду цвели цветы. Начался банкет. Гамон фотографировал торжество, а я стояла рядом с ним.

– Тебя тоже разок сниму, – сказал он и направил на меня объектив. Я посмотрела в камеру и улыбнулась. Гамон увлеченно работал, не отвлекаясь на еду и напитки, поэтому я поднесла ему бокал.

– Спасибо, – он опустил камеру и серьезно добавил: – Хорошая свадьба, да?

Риса веселилась в окружении родственников и подруг и выглядела по-настоящему счастливой. Я вдруг задумалась, что бы было, если б мы с Канной встретились раньше. «Смогла бы я помочь ей постепенно, шаг за шагом, вновь обрести себя и начать жить так, как она сама хотела?» – размышляла я, глядя в небо. Я знала, что у меня впереди еще много работы. Вдруг рядом послышался шепот Гамона:

– Напоминает нашу свадьбу…

Я кивнула и кинула взгляд поверх цветущей изгороди. На кустах камелии уже не осталось цветов. Вдруг я почувствовала на себе взгляд Гамона:

– Что такое?

– Я тоже подумал, не цветет ли еще камелия…

Я ничего не ответила, а он продолжил:

– Для Касё она всегда имела особое значение.

Я немного напряглась.

– Когда Касё начал жить с нами, он взял из дома только одну вещь, напоминающую о матери. Пустую бутылочку из-под масла камелии, которое та любила наносить на волосы, – в бледных глазах Гамона читалось сочувствие. – Первое время он целыми днями напролет лежал в кровати и все разглядывал эту бутылочку. Я помню, он даже спрашивал у моей мамы, как называется цветок, нарисованный на этикетке.

Я не знала, что сказать.