Первенцы

В этот раз беглецы легли рядом, но даже не думали закрывать глаза: так прошло несколько часов. Потом решили – пора. Якуб спал, тихонько похрапывая, в то время как Гашек посильнее затягивал подпруги на его лошади и проверял сумки. Кобыла все так же не проявляла интереса к окружающей обстановке, и ее, казалось, вовсе не заботили внезапные ночные сборы. Это было к лучшему: любой лишний шорох в эти минуты казался грохотом. Гашек разобрался со сбруей и кивнул, будто спрашивая, готова ли Итка ехать.

– Нет, – одними губами произнесла она, – давай ты на Красавице.

Он выполнил ее просьбу, не уточнив причину: было не до того, да и она не смогла бы ответить – просто чутье подсказывало ей, что нужно оседлать вороную кобылу. Лошадь никак не отреагировала на чужого седока: спокойно и послушно пошла следом за Красавицей, почти не управляемая Иткой. Притороченный к седлу лук и колчан стрел были еще одним ценным приобретением – не считая припасов, дорожного плаща и тех самых охотничьих перчаток. Теперь оставалось отойти на безопасное расстояние, пока Якуб не проснулся. А еще – ни в коем случае не задерживаться в Бронте надолго.

Почти добравшись до границ леса, они остановились: Красавице нужно было поправить седло. Пока Гашек, бормоча под нос, занимался ремнями, Итка решила оглядеться в поисках грибов или ягод, но заметила кое-что получше и сразу достала лук: вдалеке под старым мшистым деревом сидел заяц. Она примерно оценила расстояние: меньше, чем в тот раз, когда Якуб ей помогал, значит, должна справиться. Попросив Гашека быть тише, она подобралась еще немного ближе к цели, взяла стрелу и натянула тетиву. Это оказалось сложнее, чем она думала, но все получилось: острый железный наконечник был направлен прямо на зверька. За спиной Итки лошадь ударила копытом в землю. Заяц вдруг повернул маленькую голову, взглянул в ее сторону, явно почувствовал опасность – и не сдвинулся с места. У нее появились сомнения, но ждать больше было нельзя: пальцы соскальзывали с тетивы, пришлось ее отпустить.

Стрела угодила в дерево. Сидевший под ним зверек только слегка повел длинным ухом, когда Итка шепотом выругалась. А вот стоявший позади нее Гашек выругался громко. Она обернулась и похолодела: из лесной чащи вышел медведь.

Итка не поверила своим глазам, когда зверь вдруг поднялся на задние лапы и замахнулся будто для удара – а потом сбросил шкуру. Она могла поклясться, что видела и слышала медведя, но это был человек: огромный, заросший волосами, как шерстью, и очень точно подражающий звериному рычанию. Он бросился на Итку; она чудом успела извернуться и избежать хватки его сильных рук. Она оглянулась, но не увидела ни Гашека, ни лошадей, а потом снова пришлось уворачиваться: дикарь попытался ударить ее наотмашь.

Итка упала в куст, больно уколовшись о ветку, и поняла, что сейчас ее просто раздавят. Гигант уже протянул к ней лапищу, но почему-то замешкался. Вдруг он с силой сжал собственное горло и так закричал, что по всей округе вспорхнули птицы. Его тень перестала накрывать Итку, и впереди, у корней мшистого дерева, она увидела, как маленькая лисица разрывает глотку зайца.

Дикарь до крови царапал шею грязными ногтями, рыча от боли и ярости. Он упал на одно колено, пытаясь перевести дух, но что-то не давало ему покоя и злило еще сильнее. Итка отползла глубже в заросли, воспользовавшись мгновением передышки, и в просвете между листьев заметила, что слева от нее на земле рассыпаны стрелы, а рядом лежит охотничий лук Якуба. Она даже не помнила, в какой момент выпустила из рук оружие и потеряла колчан. Подобравшись ближе, она ледяными от ужаса пальцами схватила стрелу и положила на тетиву, стараясь унять дрожь. Сидящий к ней спиной гигант перестал раздирать горло и поднялся на ноги, выпрямившись во весь свой огромный рост и осматриваясь по сторонам: он ее искал. Итка безотчетно попыталась спрятаться еще дальше в кустах; под ногой вдруг громко хрустнула сухая ветка. Она приготовилась стрелять, нисколько не веря, что это ее спасет.

Но дикарь не обратил на это внимания – он отвлекся на что-то перед собой. Итке не было видно, на что. Зато она услышала, как Гашек крикнул:

– Иди сюда! Я здесь, говнюк! Ко мне!

Итка чуть привстала, чтобы понять, что происходит, и почувствовала, как по коже пробежали мурашки. Гашек – безумец – бросался в дикаря шишками. Дикарь был в бешенстве и шел прямо на него. Между ними оставался какой-то десяток шагов. Итка натянула тетиву и выстрелила, не подумав о том, что будет, если она попадет – или промахнется.

Стрела насквозь пробила гиганту шею.

Казалось, земля дрогнула, когда он упал – или это ее трясло. «Я застрелила его со спины, – думала Итка, медленно подходя к телу, которое с трудом переворачивал Гашек, – и я выжила». Убитый в самом деле чем-то напоминал медведя: темный, грузный, с желтыми острыми зубами. Но кроме медведя он напоминал кого-то еще.

– Проклятье, – пробормотал Гашек, положив ладонь на морщинистый лоб дикаря, – как ты здесь столько лет один…