Первенцы русской свободы

Таким образом, теперь были ясно намечены средства, которыми думали достигнуть переворота: известная планомерная система действий на войско. Необходимость прибегнуть к содействию войск сознавалась — правда, не совсем определённо,— и раньше, и некоторые опыты воздействия предпринимались. Прежде всего, конечно, нужно было расположить к себе солдат хорошим обращением и заботливостью об их нуждах, а затем укрепить в них чувство собственного достоинства, несколько ослабив чувство полной покорности авторитету дисциплины и начальства. Теперь устав возродившихся к новой жизни обществ прямо говорил об известном воспитании, известной подготовке с расчётом на определённый эффект. Но именно эта сторона деятельности декабристов нам известна очень мало: официальные данные скудны до чрезвычайности; быть может, их было больше, но не сочли удобным их хранить. Записки декабристов совсем почти не касаются этого вопроса, а между тем для правильной оценки конечного результата усилий декабристов были бы необходимы точнейшие сведения о всех средствах, с помощью которых декабристы действовали в войсках. Конечные эффекты — неудавшееся военное восстание, день 14-го декабря на Сенатской площади и междоусобное сражение под Белою Церковью[193]. При этом необходимо принять во внимание, что чувство привязанности, которое так умели внушить к себе декабристы, могло заставить солдат пойти за людьми, ими уважаемыми и любимыми. Играло роль и то обстоятельство, что приказывали офицеры, а солдаты исполняли их приказание и шли в открытый бой со своими же товарищами. Но вряд ли все эти указанные причины могут объяснить размер бунта, так как не взводы выходили на площадь, а целые части войск! Очевидно, что декабристы вели систематическую пропаганду, и эта пропаганда находила удобную почву. «В войсках, — показывали на допросах Сергей и Матвей Муравьёвы,— есть начала, коими смелый мятежник может всегда пользоваться для произведения неустройств». «Главными они почитают,— продолжает автор „приложения“ к докладу следственной комиссии,— пороки настоящего образа продовольствия; ибо эти нижние чины не только лишаются принадлежащих им по праву остатков и всех выгод бережливости, но иногда не имеют и достаточного пропитания; видя же, что начальники похищают их собственность, приучаются и ненавидеть и презирать их. Другое, столь же важное зло есть большое число штрафованных солдат и разжалованных офицеров и иных чиновников, людей, если не всегда очернивших себя злодеяниями, то, по крайней мере, оказавших худые склонности и сверх того лишённых всякой надежды на улучшение судьбы своей в будущем, следственно, готовых на всё»[194]. Только эти соображения и привёл автор «приложения», задавшийся, между прочим, специальной целью ответить в этом конфиденциальном документе на вопрос: «какими средствами злоумышленники надеялись обольстить войско?» Подробностей он не сообщает. Князь Васильчиков, бывший командиром гвардейского корпуса во время известной истории в Семёновском полку, был убеждён, что «все полки были более или менее подготовлены к восстанию и подготовлены к нему неудовольствием, возбуждённым излишнею взыскательностию фронтовой службы»[195]. Таким образом, для пропаганды в войсках находились благоприятные условия. В известной семёновской истории (отказ подчиниться властям) размер и сущность агитации не выяснены, но она была несомненно. В переписке князя Васильчикова с императором и начальником его штаба Волконским находится немало любопытных указаний и намёков. Во время семёновских волнений был захвачен «пасквиль». В нём «проповедуют солдатам считать себя самих властителями; проповедуют, чтобы они удалили или отставили бы того, кто имел власть доныне, так же как всех офицеров или старших, и выбрали бы других между собою»[196]. Прокламация заканчивалась словами: «Спешите следовать сему плану, и я к вам явлюсь по зачатии сих действий. Любитель отечества и сострадатель несчастных. Единоземец». Автор прокламации остался неразысканным. Н. К. Шильдер делает предположение о том, что эту прокламацию сочинил один из будущих декабристов; что более предприимчивые из членов тайного общества намеревались воспользоваться смятением, возбуждённым семёновской историей, чтобы вызвать всеобщее восстание среди войск[197]. Вот любопытный отрывок из письма Волконского[198] к Васильчикову: «Я очень удивлён, что вы мне ни слова не говорите об арестовании полициею унтер-офицера гвардейского егерского полка Степана Гушеварова, который препровождён в Шлиссельбургскую крепость за веденные им разговоры с одним из своих товарищей и музыкантом Преображенского полка насчёт истории Семёновского полка и о том, что ежели не вернут арестованные батальоны, то они докажут, что революция в Испании ничто в сравнении с тем, что они сделают»[199]. В позднейшее время прокламационная литература была в большом ходу. У нас немного сведений о ней и ещё менее исследований о ней. Самый яркий документ этого рода представляет «Православный катехизис», написанный С. И. Муравьёвым-Апостолом и прочитанный перед войсками в день сражения под Белой Церковью. Вот некоторые отрывки из него: