Первичный крик

Ниже я привожу отрывки из дневника двадцатипятилетней женщины, проходившей курс первичной терапии в течение нескольких недель. Дневник приводится здесь для того, чтобы читатель получил некоторое представление, что именно испытывают пациенты, день за днем проходя сеансы первичной терапии. Эта женщина пришла лечиться, так как у нее появились пугающие галлюцинации после приема большой дозы ЛСД. Эти галлюцинации преследовали ее на протяжении нескольких месяцев после последнего приема ЛСД. В настоящее время, когда я пишу эти строки, курс лечения закончился, галлюцинации прошли, и больная считает теперь себя совершенно другим человеком.

То, что здесь написано — это отчет о первых пяти неделях первичной терапии. Эти заметки, если не считать некоторых изменений, внесенных для ясности изложения, отражают мое состояние после каждого сеанса.

Первые десять лет моей жизни я провела с матерью, отцом, старшей сестрой и дядей. Потом мои родители развелись, и я жила до шестнадцати лет с матерью, сестрой и еще одной женщиной. Я вышла замуж и развелась, когда мне было двадцать три года. Четыре года я проучилась в колледже, но диплома так и не получила. Сейчас мне двадцать пять лет.

Незадолго до того как проходить курс терапии, у меня появились визуальные фантазии — я видела ножи и бритвенные лезвия, направленные на мою голову. Яначала впадать в панику, управляя автомобилем, представляя себе, как в меня врезаются встречные машины. В своих фантазиях я никогда не допускала, чтобы нож ударил меня, но я стала бояться, что могу сама покалечить себя, тогда я решила обратиться за помощью.

Среда

Вначале была попытка вспомнить детство. Я буквально потрясена тем, что практически ничего о нем не помню. Я помню чувство заброшенности и отверженности в школе для девочек, куда мы с сестрой были отправлены, когда у мамы случился срыв. Мне было тогда около четырех лет, и я помню, что сидела на полу и беспрерывно плакала. Я помню, что в доме в В. было темно. Там мы жили, пока мне не исполнилось пять лет. Вернувшись в дом в Д., мне хотелось знать, там ли мама. Она сказала, что пришла домой и застала меня сидящей на полу и жгушей спички. Я много лгала, крала вещи на вечерах, резала нижнее белье сестры, но сегодня поняла, что все это было взаимосвязано. Я обманывала маму и папу за то, что они не давали мне то, в чем я больше всего нуждалась — за то, что они обманывали меня. Они жили не для меня, не в самом деле. Они притворялись, что все хорошо, хотя в действительности это было не так. Они притворялись, что мы — семья, хотя и это была неправда. Я тоже притворялась. Вот почему я всегда помнила, что у меня было счастливое детство — я притворялась счастливой маленькой девочкой, потому что была не в силах взглянуть в лицо правде.

Я помню, как папа плакал в Д. Потом, после ухода из дома он часто показывал нам, как ему плохо, казалось, он постоянно испытывал боль. В тот вечер я вернулась из детского лагеря, мне было десять лет, как раз перед тем, как узнала о разводе. Он сказал, что любит меня, выглядел печальным и хотел разделить между нами облигации перед тем как уйти. Но мама так и не вышла. Она притворилась, что нужна мне. Я чувствовала себя потерянной. Что-то было не настоящим, может быть, все. Я не сказала им, что я чувствовала тогда. Я похоронила все, а потом стала жечь спички.

В конце сеанса я почувствовала головокружение и слабость. Я вернулась туда, в мое детство, немного, чуть–чуть — все бессвязно и какими-то пятнами. Почему я так мало помню? Похоже, что на самом деле я никогда там не была.

Четверг