Первичный крик

В пятом классе учительница начала поощрять мои занятия рисованием. Мне очень нравилось изображать красками индейцев хопи. Я пользовалась яркими оранжевыми, бирюзовыми и пурпурными цветами. Излюбленным сюжетом моих картин стали женщины–индианки, державшие на руках своих детей. Мне никогда не удавалось придавать лицам выражение. Рисование было единственным занятием, которое доставляло мне истинное удовольствие, когда я была маленькой. Когда я завоевала несколько премий и наград за мои картины, родители отдали меня в художественную школу. Это подавило и ошеломило меня. Меня старались научить передавать на бумаге формы и линии. У меня отняли единственную свободу, которая еше у меня оставалась. Родители думали, что я творческая личность. Они постоянно говорили: «Все, к чему ты прикасаешься, превращается в золото». Рисование перестало быть удовольствием, оно стало обязанностью. В моих руках появилось напряжение. Они не желали делать того, что я хотела. Мне казалось, что я должна достичь совершенства, чтобы мои родители считали меня воплощением совершенства.

Мои родители проводили почти все свое свободное время, строя дом. Мы, дети, должны были принимать в этих строительных работах посильное участие, чтобы почувствовать свою «долю ответственности». Некоторые друзья нашей семьи называли наш дом «рабочей фермой». Родители ввели систему квот и норм выработки, а мы искали любую возможность отлынивать от работы. Но стоило мне вырваться на улицу и поиграть, как меня начинало грызть чувство вины, так как всегда оказы

валось, что я ушла, оставив недоделанной свою работу, и мне приходилось ее заканчивать, когда я возвращалась. Я никогда не убиралась в своей спальне. В спальне было страшно холодно, в ней царил ужасный, кричащий беспорядок. Этот беспорядок, словно кричал за меня.

Когда я стала подростком, у меня появилось много друзей и подруг. Но с девочками я проводила больше времени, чем с мальчиками. Моя «лучшая» подруга Роберта была очень эффектной и холодной как лед. Мы беспощадно соперничали между собой. Обычно мы играли во взрослых «женщин». Мы шили себе пикантные и сексуальные наряды, носили набитые ватой лифчики. Кроме того, мы постоянно пользовались всякими «чудодейственными» средствами, чтобы заставить наши груди скорее вырасти. Иметь вместо грудей какие‑то едва заметные шишки было сущим унижением. Мы вдвоем назначали свидания, устраивали вечеринки, пили спиртное — короче мы все делали вместе. Мы любили, и одновременно ненавидели друг друга. В школе нас прозвали Золотоносными Близняшками. Родители считали, что общение с Робертой делает меня совершенно неуправляемой.

Когда мне исполнилось пятнадцать, мать отправила меня на Восток, так как перестала «справляться» со мной. На Востоке меня взяла под свою опеку весьма популярная в классе личность, моя новая подруга Стейси. Вскоре мы стали неразлучными подружками, нас было не разлить водой. Позже, когда мы начали переписываться и встречаться, пересекая для этого полстраны, наши отношения стали гомосексуальными.

Когда я вернулась с Востока, родители отдали меня в другую школу, надеясь, что мой дружба с Робертой прекратится. Она действительно прекратилась, но зато меня подобрала Джейнет. Мы проводили вместе почти все время, болтая всякую интеллектуальную чепуху. Мы считали друг друга кладезем ума. Мы знали ответы на все вопросы. Джейнет называла меня «мое второе я».

Обычно я любила преследовать неприступного мальчика, завоевывала его и тотчас бросала. Когда мне исполнилось семнадцать, я рассталась с девственностью — только потому, что так было нужно. При половом контакте я не почувствовала ров

ным счетом ничего. Правда, после того, как тот парень соблазнил меня и переспал со мной, он меня бросил. На самом деле я почувствовала, что меня просто использовали, и изо всех сил постаралась скрыть обиду от самой себя.

К восемнадцати годам я была совершенно несчастным, потерянным и сбитым с толка существом. Мне казалось, что на свете существует то, что мне нужно, но я не знала, ни что это, ни где мне это найти. Однажды ночью у меня окончательно съехала крыша, и я бросилась в спальню родителей. Умоляя их отвести меня к психиатру. Около полугода я каждую неделю ходила на прием к психиатру. Недавно я нашла составленный мною однажды ночью список вещей, которые мне хотелось с ним обсудить:

мой интерес к семантике ошушение себя амебой что такое счастье? чувство рвущегося наружу крика меня не любят учителя желание пресытиться — апатия старшие мальчики — мужчины я эгоцентрик ненависть к обществу